Книга Скандал, страница 50 – Аманда Квик

Эмили тихо рассмеялась:

— Позвольте, я рискну отгадать. Он, случайно, не завербовал бывших пиратов для борьбы с существующими пиратами?

— Именно так он и поступил.

— Блестящая мысль, — с совершенно довольным видом заявила Эмили. — И некоторые из них вернулись с ним в Англию его слугами.

— Если их можно так назвать, — сухо сказала Араминта.

Селеста и ее мать были само очарование и гостеприимство. Они представили Эмили буквально всем, и гости выстраивались в очередь, чтобы поприветствовать ее. Под тихое бормотание представлений Араминта пояснила: это потому, что общество ужасно заинтриговано и желает знать, что за экзотическая особа стала женой загадочного графа Блэйда. Эмили тихо хмыкнула, прикрывшись веером, при мысли о том, что ее считают экзотической.

Праздничное оживление Эмили длилось до того самого момента, когда она подняла лорнет, чтобы оглядеться, и вдруг заметила направляющегося прямо к ней Ричарда Эшбрука. На мгновение она застыла от нахлынувших воспоминаний…

Теперь он лорд Эшбрук, подумала она, выпустив из рук бархатный шнурок притороченного к поясу лорнета. С тех пор как она видела его в последний раз пять лет назад, Эшбрук получил титул барона.

Он всегда был очень красив, но теперь представлял собой просто идеальный портрет романтического поэта с вдохновенно взлохмаченными темными кудрями, многозначительным печальным взором и статной фигурой. Она отметила, что за прошедшие годы он выработал как раз такой изгиб рта, который выражает идеальное сочетание пресыщенной тоски с изрядной долей цинизма. Эмили сочла это не особенно привлекательным. И вдруг она осознала, что Эшбрук вообще больше не кажется ей интересным.

Рядом с драконом, вошедшим в ее жизнь, Эшбрук казался не более чем довольно забавной домашней собачкой. Эмили удивлялась: и что она раньше находила в нем…

— Это Эшбрук, — взволнованно зашептала Селеста. — Мама говорила, что пригласила его, но я боя: лась, что он может не принять приглашения. Он желанный гость во всех салонах и бальных залах столицы, и его очень трудно заманить. Он утверждает, что приемы и балы заставляют его скучать.

Эмили уже собралась ответить, но Эшбрук собственной персоной внезапно возник перед ней. Его рот был изогнут в иронической усмешке, темные глаза полуприкрыты веками, снежно-белый галстук завязан искусным узлом.

— Здравствуйте, Эмили, — тихо сказал Эшбрук.

— Ричард. — Эмили протянула ему руку и вновь подумала: неужели она когда-то находила его неотразимым? После знакомства с драконом Эшбрук казался совсем ручным.

— Сколько воды утекло… — Эшбрук галантно склонил свои темные кудри над ее ручкой.

— Эмили, вы не говорили мне, что знакомы с бароном, — пролепетала Селеста.

— Мы с леди Блэйд старые друзья, — мягко произнес Эшбрук, не сводя с Эмили глаз, — Не так ли. Эмили?

— Знакомые, — сухо поправила Эмили. — А теперь, прошу прощения, Ричард…

— Не будете же вы так жестоки и не покинете меня, не удостоив даже чести потанцевать с вами. Леди Норткот дала разрешение на один-единственный вальс на этом балу, и, по-моему, он и начинается.

— Но я…

Слишком поздно. Эшбрук уже вел ее на танец. Его рука крепко обхватила талию Эмили, и они закружились под восхитительно вызывающую музыку вальса. Этот танец был прямо создан для женщины с большой пылкостью чувств. Только Эмили очень хотелось, чтобы ее партнером сейчас был Саймон.

— Вы изменились, Эмили.

— Не так уж и сильно, Ричард. Право же, у вас это прозвучало так, будто я стала совсем другим человеком.

— Да, — задумчиво пробормотал он. — Вы действительно превратились в «созданье, полное света и легче эфира, виденье прекрасное — жителя высшего мира».

— Ричард, вы, случайно, не себя процитировали?

— Пара строк из моего «Героя Марлианы». Вы читали?

— Нет, — решительно ответила Эмили, — Не читала.

Эшбрук понимающе кивнул:

— Слишком больно для вас. Я понимаю. Вы когда-нибудь вспоминаете о нас, Эмили?

— Очень редко.

Он капризно улыбнулся:

— А я часто думаю о вас, дорогая… И о том, что я потерял пять лет назад!..

— Я тоже кое-что потеряла, — напомнила ему Эмили.

— Сердце?

— Репутацию.

Эшбрук как будто рассердился:

— Это происшествие явно не помешало вам удачно выйти замуж. Вы сделали хорошую партию, Эмили. Не кто-нибудь, а граф. И к тому же личность очень необычная и довольно опасная.

— Блэйд не опасный, — раздраженно возразила она. — Не могу понять, откуда у всех такое впечатление о нем.

— Так вы, значит, не боитесь мужа?

— Конечно же нет. Иначе бы я никогда не вышла за него замуж, — парировала она.

— А почему вы вышли за него, Эмили?

— Мы две родственные души, нам дано общение самого высшего порядка, — пояснила она. — Нас связывает мистический, трансцендентальный союз.

— Когда-то и между нами существовала связь высшего порядка… — со значением напомнил ей Эшбрук.

— Ха! Вот уж нисколечко! Я тогда была гораздо моложе и не понимала ни истинного значения, ни самой природы метафизического союза.

— И вы наслаждаетесь им со своим мужем? Простите, но мне как-то трудно поверить, что Блэйд способен на такие утонченные чувства.

— Ну, мы над этим работаем, — пробормотала Эмили. — Для развития истинно трансцендентальной связи требуется некоторое время, знаете ли.

— У нас все свершилось мгновенно, насколько я помню. По крайней мере, с моей стороны.

— Вот как, милорд? — Эмили гордо вздернула подбородок. — Почему же тогда, скажите на милость, вы решили напасть на меня в ту ночь?

Эшбрук резко остановился посреди зала и за руку увлек ее через открытую дверь в сад. Тут он повернулся и посмотрел ей в лицо.

— Я не нападал на вас, — решительно заговорил он. — Я пришел к вам той ночью, потому что вы позволили мне поверить, что наши сердца уже навеки соединены идеальным союзом. Я думал, что в метафизическом мире мы уже вместе, и возжелал, чтобы это свершилось и в физическом мире. Если бы мы провели ту ночь вместе, вы познали бы, что такое истинно трансцендентальный союз.

Эмили сдвинула брови, хмурясь при мысли о своей первой брачной ночи:

— Ричард, я знакома с теорией, и мне известно, что происходящее на одном уровне влияет на то, что происходит на другом. И у меня есть большие сомнения в справедливости этой философии.

— Возможно, вы еще недостаточно овладели наукой метафизики, — не сдавался Эшбрук, — Эмили, вы все еще балуетесь стихами?

Она поколебалась: