Книга Три ночи, страница 12 – Дебра Маллинз

Кто этот молодой джентльмен? И теперь, когда он увидел ее, что скажет ему Люсьен? Нарушит ли он свое обещание держать их отношения в секрете?

Эвелин с колотящимся, как у загнанного кролика, сердцем терялась в догадках относительно своей дальнейшей судьбы. Может быть, она уже на грани публичного бесчестья?

– И кто это изящное создание? – Данте передал поводья заспанному конюху, ловко спрыгнул с лошади и уставился вслед удалявшемуся экипажу.

Люсьен нахмурился.

– Никто. Забудь, что видел ее. – Повернувшись на каблуках, он прошествовал назад в дом.

– Забыть ее? Ты что – с ума сошел? – Данте последовал за Люсьеном. – Разве можно забыть такую ангельскую красоту?

– Ты сможешь. Полагаю, ты не прочь позавтракать?

– Конечно.

– Тогда пойдем. – Люсьен шел в столовую, недоумевая, почему у него вдруг испортилось настроение. Отчего он не чувствовал себя расслабленным и умиротворенным, как это обычно бывало после бурно проведенного свидания? Он несколько раз обладал Эвелин в течение ночи, не считая любовной утренней игры. Он должен бы быть удовлетворенным и ленивым, а не раздраженным.

Нельзя сказать, чтобы он был недоволен чем-то. Напротив. Никогда не знаешь, как поведет себя девственница, но Эвелин показала себя в высшей степени способной и старательной ученицей, хотя ему и пришлось потрудиться над ее девственностью. Люсьен не сомневался, что и в оставшиеся по соглашению две ночи она проявит такое же старание и стремление к наслаждению.

А затем она уйдет.

Люсьен нахмурился. Ему нравилось общение с ней, нравился ее прагматичный подход к их соглашению и предельная честность в соблюдении условий договора. Со стороны Эвелин при потере девственности не было ни сентиментальных жалоб, ни оскорбленных слез. Она знала, чего добивается, и решила без лишнего шума достичь цели.

Люсьен вдруг осознал, что эта девушка нравится ему. Она вызывала в нем не только вожделение, она определенно нравилась ему как личность. По-видимому, именно из-за этого у него такое плохое настроение. Прежде такого не бывало.

Черт возьми! Кажется, он будет даже сожалеть об окончании их связи.

– Ты опять хмуришься, – заметил Данте, когда они вошли в столовую. Он тут же подошел к буфету и взял с большого блюда толстую сосиску. – Что? Твоя божья коровка не доставила тебе ночью удовольствия?

Люсьен выхватил сосиску у друга и откусил половину.

– Я сказал, чтобы ты забыл о ней. Если ты, Данте, хочешь и впредь есть за моим столом, не будь таким занудой.

– Зануда? Я? – Данте уставился на Люсьена круглыми от удивления карими глазами. – Полно, Люсьен! Зови меня развратником, даже изнеженным глупцом, но никогда не называй меня занудой, прошу тебя.

Люсьен выдавил кривую усмешку и налил себе чашку крепкого кофе.

– Прости, дружище. Ты ни при чем, слишком уж нудно в этой глуши.

– Это я могу понять. – Данте взял тарелку и начал на нее накладывать приготовленные яйца и сосиски. – Тебе все же стоило вчера прийти к Мелтону. Это единственное место в ваших краях, где можно цивилизованно развлечься.

– Ты хочешь сказать, что это единственное место, где играют по-крупному. Это тебя прежде всего и устраивает.

– И это тоже. – Ухмыляясь, Данте сел за стол, поставив перед собой тарелку, полную еды, и с видом очень проголодавшегося человека приступил к поглощению завтрака. – Между прочим, я вчера выиграл.

– Неужели? Очко в твою пользу. – Люсьен сел на свое место во главе стола.

– И я впереди тебя.

– Ненадолго. – Люсьен поднес чашку кофе ко рту, посмотрел поверх нее на Данте и перехватил его взгляд.

– Сначала ты отменил дуэль, а теперь я выиграл в карты. Увидишь, Люсьен, в этом году я выиграю у тебя в общем зачете.

– До конца года еще несколько недель.

– И полагаю, ты надеешься снова выиграть? – Данте задиристо посмотрел на Люсьена. – Ты мог бы остаться впереди, если бы решил включить в счет твою ночную гостью.

Люсьен раздраженно припечатал чашку к столу.

– Оставь, Данте. Это просто вертихвостка, которой я заплатил за ночь, и ничего больше. Она определенно не из тех, кого стоило бы включать в игру.

– Ну, как хочешь. – Данте хмыкнул, подбирая крошки от яйца со своей тарелки. – Хотя, похоже, она здорово отработала, коль скоро ты отправил ее в собственном экипаже.

Люсьен напрягся, стараясь ничем не выдать своих эмоций.

– По-моему, предосторожность никогда не помешает.

– Ты вспомнил о предосторожности? – Данте залился смехом. – Разве не ты заключал со мной пари на итальянскую графиню? Помнишь, ту, которую мы оба пытались на спор соблазнить?

– И которую мы оба успешно соблазнили. – Люсьен усмехнулся при воспоминании об этом. – Насколько я помню, узнав о пари, она высказала нам за это признательность.

– Точно. – Данте откинулся на стуле и поглядел на свою пустую тарелку. – Определенно, мы с тобой действуем, как пара развращенных мерзавцев. Данте и Люцифер – Дьявольская братия, бич общества.

– Боже правый, Данте! Ты говоришь о нас как о каких-то подонках, – со смехом ответил Люсьен.

– Общество, а не я, обозвало нас Дьявольской братией. Хотя, по правде говоря, в этом есть доля истины. Лично я помню об одной или даже паре успешных попыток посягательства на целомудрие девиц.

– И я. – В памяти Люсьена тут же всплыла Эвелин, и он в раздражении постарался отодвинуть ее образ подальше в глубь сознания. Женщины все одинаковы и мало чем отличаются друг от друга, как эти скалы вокруг. Но почему же эта храбрая маленькая девушка никак не выходит у него из головы?

Потому что она не такая. При всей ее женской страстности ей присуще достоинство, которое сделало бы честь и мужчине.

К тому же она уже и не девственница вовсе.

– Что? Приятные воспоминания? – лукаво спросил Данте.

Люсьен поспешно стер с лица невольно появившуюся улыбку и неопределенно пожал плечами.

– Не неприятные.

– Может быть, когда она тебе надоест, сообщишь мне ее адрес? – Невинный взгляд Данте не мог обмануть Люсьена.

– А может быть, тебе лучше побыстрее убраться в Лондон?

– Неужели так должен вести себя гостеприимный хозяин? – Данте встал из-за стола. – Честно говоря, я собирался уехать в Лондон уже сегодня, но попозже – после того, как получу свой выигрыш у добрых местных джентльменов. А сейчас, пожалуй, я пойду спать.

– Успокоился наконец, – растягивая слова, заметил Люсьен.

– Насколько скучнее была бы твоя жизнь, если бы мы не встретились с тобой на том давнишнем приеме, – с обычной своей наглой усмешкой сказал Данте. – Ведь правда?