Книга Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен, страница 162 – Маргарет Джордж

— У нас есть немного времени до начала затмения. Давайте соберем приборы, пока не похолодало, тогда линзы не запотеют.

Мор встал и запахнулся в блеклый серый плащ. Через заднюю дверь большого зала — теперь тихого и темного — он вывел меня во двор, и мы пришли на небольшую лужайку за особняком. С каждым вздохом все сильнее ощущались свежие ароматы надвигающейся весны.

Земля постепенно повышалась, образуя невысокий холм. Мор поднял светильник, и мы взошли наверх. Приблизившись к вершине, я разглядел там какую-то постройку. Здесь пахло струганым деревом, которое хорошо пропитали маслом.

— Это площадка для лунных наблюдений, — сказал Мор. — Китайцы, как мне говорили, называют подобные сооружения террасами.

Он построил это ради меня. Специально к моему визиту. При таких стесненных обстоятельствах он все-таки счел нужным уважить меня и мои желания…

Я взошел по ступенькам на маленький помост с перилами.

— Это самое высокое место в моем имении, — заметил он.

— Вы построили это… ради моего посещения? Затраты на дерево, оплата плотников…

— Я построил все сам, — возразил он, смеясь. — Именно поэтому площадка такая шаткая и кособокая. Но надеюсь, что наш расчетный столик будет стоять твердо.

Придворные мастера усердно занимались его сборкой. А они знали свое дело.

— Он весьма устойчив, ваше величество, — заверили они меня.

Они закончили устанавливать все необходимые приспособления на его ножки и закрепили угломер на столешнице.

— Вы можете пока отдохнуть в зимней гостиной, — предложил им Мор. — Попросите принести еще дров для камина, если хотите.

Итак, мы остались вдвоем. Церемоний или облегчающих общение развлечений не предвидится, а до затмения еще целый час. Крайне неудобно, что Всемогущий назначил для сего явления столь позднее время.

— Сначала мы можем взглянуть на Венеру, — предложил Томас.

— Да на что там глядеть-то? — удивился я. — Она всегда одинакова и слишком блестяща. Мне больше нравится Марс.

— Бог войны, — сказал Мор. — Это звучное имя подходит сыну Юпитера. Последнее время я частенько смотрел на Марс невооруженным глазом, и сиял он заметно ярче. Можно глянуть? — спросил он, указав на одну из тех больших линз, что следовало держать на расстоянии вытянутой руки.

— Надо вставить рукоятку в отверстие на краю оправы и закрепить ее. — Я показал ему, как собирается новое устройство. — В такой прибор удобно смотреть на те звезды, которые светят над линией горизонта. Кроме того, одна рука остается свободной.

Это новшество привело его в восторг.

— Интересно, откуда эта краснота? — задумчиво пробормотал он. — Как вы полагаете, могут ли быть на Марсе красные моря?

— Да, — ответил я. — Вполне вероятно. Возможно, он объят огнем. Или покрыт кровью.

— Подумать только… — вздохнув, произнес Мор. — Ведь там могут существовать иные миры, совершенно не похожие на нашу земную цивилизацию… Я не могу уразуметь, не могу постичь до конца глубины великой Вселенной Господа. Недавно я прочел теорию одного поляка о том, что все планеты крутятся вокруг Солнца… она, конечно, не опубликована…

— С нашим ли ограниченным умом пытаться понять величие замысла Творца… Нам надлежит следовать Его заветам, живя в том мире, в какой Он поместил нас, — задумчиво сказал я. — Да и это, положим, не всегда просто… Господь порой смущает, испытывает нас.

Я долго не решался начать сложный разговор, но сейчас выдался очень подходящий момент.

— Томас, я приехал повидать вас не только ради созерцания затмения, но также с дружеским предостережением. Не знаю, что вы слышали о суетных лондонских делах… Слухи и толки искажают правду, нанося ей изрядный вред. Поэтому я, не погрешив против истины, хочу сообщить вам: вскоре парламент потребует от подданных принять присягу для обеспечения Акта наследования, который ныне готовится к изданию.

— А каково содержание присяги?

Вот он, главный вопрос…

— Каждый англичанин должен признать принцессу Елизавету единственной законной наследницей трона. И дать клятву отстаивать ее права, не признавая иных претендентов… в случае моей внезапной смерти.

— И это все?

— Да. В сущности, все. Возможно, добавят еще несколько слов для утверждения законности моего брака с Анной, поскольку союз с Екатериной таковым не являлся…

— Несколько слов? — Мор ударил кулаками по перилам террасы. — Извечные «несколько слов»! В паре слов… многого не объяснить. Господи, почему Ты так жесток?!

Его пронзительное восклицание прорезало ночную прохладу, вибрируя в вышине, словно лезвие рапиры, обращенное против Бога.

— Хотя не все ли равно, — вдруг тихо произнес он и повернулся ко мне.

— Надеюсь, вы не откажетесь дать присягу, — сказал я. — Ибо, согласно новому закону, не пожелавшие поставить свою подпись под этим документом будут признаны виновными в государственной измене.

В звездном свете я не слишком отчетливо видел лицо собеседника. Но мне показалось, что ни одна черта не дрогнула в нем.

— Я решил предупредить вас заранее, чтобы вы уяснили положение дел до того, как вас призовут к присяге, — продолжил я. — Вы должны подписать документ первым, а за вами — все ваши домочадцы. Это займет всего несколько минут. Уполномоченные представители прибудут прямо сюда, расходы берет на себя королевская казна. Вам не придется нарушать привычный распорядок дня. — Я словно оправдывался, чего со мной никогда не бывало. — Поймите, вам необходимо принять присягу.

— А если, положа руку на сердце, я не смогу?

— Тогда вас казнят. Поскольку по закону признают виновным в измене.

— Тогда, безусловно, должны будут умереть принцессы Екатерина и Мария. Ведь, подписав такую присягу, они навлекут на себя проклятие.

— Не надо беспокоиться за других. Это ваше личное дело. Думайте только о себе и о вашей бессмертной душе.

— Я запомню ваши советы, ваша милость.

— Вы не можете прятаться тут больше! — крикнул я. — Королевские уполномоченные настигнут вас даже здесь.

— Лучше всего хранить молчание. По общепринятому закону молчание означает согласие.

— Этого теперь недостаточно! Люди молчат с разными целями. Лишь малая толика их благотворна. Разновидностей молчания множество — зловредное, насмешливое и, наконец, безразличное. Молчание в данном случае не может быть дружеским.

— Таким будет мое молчание, — возразил он.

— Не обманывайте себя, — ответил я. — Тот, кто промолчит, станет моим врагом. Так и должно быть, раз уж я предоставляю всем удобную возможность объявить себя моим другом. Затраты и сложности я беру на себя. А всем вам надо лишь принять неизбежное. Как тем гостям, коих призвали на брачный пир.