
Онлайн книга «Не стреляйте белых лебедей»
Два года назад в глухое алтайское лесничество приехала из Москвы практикантка. К тому времени Юрий Петрович уже отвык от студенческой болтовни, еще не привык к миниюбкам и ходил за практиканткой, как собачонка. Девчонка вертела застенчивым лесничим с садистским наслаждением, и порой Юрию Петровичу казалось, что не она у него, а он у нее проходит практику. Через неделю она объявила, что у нее день рождения, потребовала шампанского, и руководитель хозяйства лично смотался за двести километров на казенном мотоцикле. Когда шампанское было выпито, практикантка покружилась по комнате и объявила: - Стели постель. Только, чур, я сплю у стенки. К утру Юрий Петрович окончательно потерял голову. - Одевайся, - сказал он. - Едем в сельсовет. Практикантка нежилась поверх взбитых простыней. - В сельсовет? - Распишемся, - сказал он, торопливо натягивая рубаху. - Вот так, сразу? - Она рассмеялась. - Как интересно! Они подкатили к сельсовету на дико рычавшем мотоцикле, в десять минут получили свидетельство и жирные штампы в паспорта, а через три дня молодая жена укатила в Москву. Юрий Петрович в то время боролся с непарным шелкопрядом на дальнем участке и, вернувшись, обнаружил дома только записку: «Благодарю». Обратного адреса практикантка не оставила, и Юрию Петровичу пришлось писать на институт. Письмо долго где-то блуждало, ответ пришел только через два месяца и был коротким, как их супружеская жизнь: «Я потеряла паспорт. Советую сделать то же самое», Юрий Петрович не стал терять паспорт, а постарался забыть об этой истории и писем больше не писал. Потом пришлось сдавать дела, и уже в Ленинграде от студенческого товарища Чувалов узнал новость, заставившую его вновь разыскать утерявшую паспорт жену: - Знаешь, у Марины ребенок. Он все-таки разыскал ее. Написал письмо на домашний адрес, и в ответ на вопрос, не его ли это ребенок, получпл ровно три слова: «Все может быть». И вот теперь ему надо было знать правду, как никогда. Знать, кто он: муж или не муж, отец или не отец, свободен или не свободен. Но насмешливый цинизм ее ответов выводил Чувалова из равновесия, и он только писал письма, рвал их и писал снова. А сейчас он боялся потерять Нонну. Здесь было кого терять, и поэтому Юрий Петрович никак не мог решитьься сесть в поезд и приехать к ней. Приехать означало решить: да или нет, - а так оставалось еще, спасительное «может быть». А тут как раз из Москвы прибыл большой начальник, и Юрий Петрович обрадовался, потому что никуда не мог поехать. Три дня он вводил начальство в курс дела, а потом вдруг затосковал и неожиданно для себя объявил: - Тут интересного для тебя мало: леса в основном вторичные. А вот возле Черного озера сохранился еще любопытный массивчик. Сказал и испугался: вдруг согласится? - Опять комаров кормить? - Комаров нет: мошка появилась. - Юрий Петрович с удивлением обнаружил, что уговаривает. - А массив интересен с точки зрения естественного биоценоза: как раз твой конек. - Ладно, уговорил, - сказал начальник, и Юрий Петрович расстроился. Прибыв в поселок, Чувалов представил начальство местным властям и побежал к Нонне Юрьевне. Сочинял на бегу горячие речи и не сразу поверил глазам, увидев на знакомых дверях амбарный замок. Потрогал его рукой, походил вокруг и пошел к директору школы. - В Ленинграде Нонна Юрьевна. Три дня как уехала. - Когда вернется? - Должна двадцатого августа, но…- Директор вздохнул. - Аналогичный случай был в позапрошлом году. - Что вы говорите? - Ее предшественница тоже уехала повидаться с мамой, а прислала заявление с просьбой «по собственному желанию». - Не может быть! - Все может быть, - философски сказал директор. - Конечно, Нонна Юрьевна - педагог серьезный, но ведь и Ленинград - город серьезный. - Да, да, - тихо сказал Юрий Петрович. - Адреса мамы не знаете? Записал адрес, рассеянно пообещал директору дровишек для школы и уже без всякого интереса повел большого начальника в заповедный массив. - Пешком поволок, - ворчал начальник, не без удовольствия шлепая босиком по лесной дороге. - И спать, наверно, на лапнике заставишь? Бирюк ты, Чувалов, недаром до сих пор бобылем живешь. - Оставь это! - вдруг заорал сдержанный Юрий Петрович. - Привыкли треп в кабинетах разводить! - Нет, ты настоящий бирюк, - сказал, помолчав, начальник. - Самая пора тебе в министерство. Между прочим, как инспектирующий, могу там доложить о полном порядке в твоем хозяйстве. Лес ухожен, порубок не видно. Нет, знаешь, Юра, мне нравится. Ей-богу, нравится. Юрий Петрович хмуро молчал. Впрочем, начальник замолчал тоже, наткнувшись на солидных размеров щит, сбитый из струганых досок. На щите были выжжены стихи: Стой, турист, ты в лес вошел, не шути в лесу с огнем, лес - наш дом, мы в нем живем. Если будет в нем беда, где мы будем жить тогда? По бокам щита раскаленным гвоздем были выжжены зайцы, ежи, белки, птицы и большой лось, похожий на усталого Якова Прокопыча. - Толково, - сказал начальник. - Твоя инициатива? - Еще чего! - сказал Юрий Петрович. - Сам удивляюсь, когда он все успел. - Кто? - Лесник мой. Егор Полушкин. - Любопытно, - сказал начальник. - Это я сниму. И полез за фотоаппаратом. Чувалов усмехнулся: - Пленки не хватит. К вечеру они добрались до Егорова шалаша. Начальник переписал по дороге все Колькины сочинения и растратил всю пленку. - Значит, ты автор? - допрашивал он Кольку. - Молодец! Поэтом будешь? - Не-а. - Колька застеснялся. - Лесничим. Как Юрий Петрович. - За это ты вдвойне молодец, Николай! Утомленный и немного обеспокоенный вниманием большого начальника, Егор тихо отодвигался от костра. Чувалов был хмур, но Егор не обращал на это внимания. Его занимал незнакомый начальник, и он все думал, не допустил ли где промашки. - В Москве бывал когда, Егор Савельич? - В Москве?-Егор не умел так быстро перестраиваться. - Чего там? И Юрий Петрович с ходу поведал Егору печальную историю своей семенной жизни. Егор слушал, сокрушался, но ему все время мешало смутное упоминание о Москве. Поэтому он и переспросил: |