Книга Темный горец, страница 27 – Донна Грант

— Это правда, что у тебя есть особая сила?

— Такая особая сила есть у каждого Воителя. Это сила их богов. Кстати, они предпочитают разные цвета.

— То есть поэтому ты зеленый, а Логан — серебристый?

— Точно. Мой бог, Айсволд, по своей сути обманщик, хитрец и ловкач. У каждого Воителя свой цвет в запасе. Кроме того — когти, клыки и обостренные чувства. Ну и своя особая сила, свойственная только ему.

Риган облизнула сухие губы: каждый ответ Гэлена порождал новые вопросы.

— Например?

— Например, Фэллон может в мгновение ока перемещаться в любое место. Средний брат предводителя Маклауда, Лукан, способен управлять тенью и мраком. Младший умеет разговаривать с животными.

— Все это находится за гранью моего понимания. А вы, чем особенным владеете вы — ты и Логан?

— Бог Логана дает ему способность управлять всем текучим. Ну, жидкостями, ты понимаешь? Простой силой мысли он может разделить озеро на две части.

— Ну а ты? — продолжала Риган, поскольку Гэлен надолго замолчал.

— У некоторых Воителей есть сила, которую, — тут он замялся, — которую можно использовать для личной выгоды.

— Гэлен, что это за сила?

Он тяжело вздохнул и ответил с явной неохотой:

— Я могу читать чужие мысли.

— Ты хочешь сказать, что читаешь мои мысли? Прямо сейчас?

— Нет, конечно, нет. — Гэлен энергично закачал головой. — Для этого мне нужно прикоснуться к кому-либо. Или, наоборот, чтобы кто-нибудь прикоснулся ко мне. Только в этом случае я могу проникнуть в чужой разум. Другие Воители используют свой дар, только если задействован их бог. У меня… у меня же это происходит всегда.

Риган изменилась в лице.

— Значит, когда ты целовал меня, когда мы с тобой… Ты читал мои мысли?

Темные глаза Гэлена впились в лицо Риган:

— Поверь, ты единственная, в чьи мысли мне не удалось проникнуть.

По горестной гримасе, пробежавшей по лицу Гэлена, по его страдальчески сжатым губам Риган смогла прочесть всю глубину переживаний Воителя.

— Значит, ты прочел мысли каждого друида, когда помогал им спускаться вниз по склону.

Гэлен лишь молча кивнул в ответ.

— А вирраны?

Снова короткий кивок.

— Боже упаси от такого, — пробормотала Риган. Ей было очень сложно представить, каково это — чувствовать поневоле, что значит иметь уникальный дар, но не контролировать его. — А почему же ты не смог влезть в мою голову?

— Не имею ни малейшего понятия. Я был просто ошеломлен, когда осмелился к тебе прикоснуться. Но мне хотелось еще. Позже я не мог найти этому объяснения. Находилось немало людей, которых я касался, ничуть не беспокоясь, что вторгаюсь в чужой разум. А с тобой… Ты даже не представляешь, какое это для меня имеет значение!

У Риган заныло сердце. Даже не за Гэлена, а за то выражение, с каким он произнес последнюю фразу. В его словах таилась плохо скрываемая безысходность.

— Неужели нет никого, в чьи мысли ты не смог бы проникнуть?

— Никого. Именно по этой причине я держусь ото всех на расстоянии.

Риган почувствовала в его словах едва уловимую недосказанность.

— И именно из-за этого ты удалился ото всех?

Сцепив руки, Гэлен судорожно сглотнул.

— После того как я сбежал от Дейрдре, мне повстречалась одна женщина, хорошая и добрая, вдова. Она искала кого-нибудь, кто стал бы помогать ей по хозяйству. За еду. Со своей стороны я был не против. Теперь я думаю, что мне просто хотелось научиться управлять своим необычным даром.

— И что же дальше? — прошептала Риган.

— Думаю, ей очень хотелось моих прикосновений, но каждый раз я удерживал ее от этого шага. — Гэлен прикрыл глаза и продолжил: — Идея овладеть мной заполнила ее разум. К каким только хитростям и уловкам она не прибегала на протяжении нескольких недель, чтобы совратить меня. Я оставался непреклонен, и эта женщина в конце концов кинулась на меня с кинжалом.

Риган испуганно прикрыла рот ладонью. Как и все друиды, она была окружена магией в течение всей жизни и понимала, что существуют вещи, не поддающиеся объяснению. Она пододвинулась ближе и, притянув руку Гэлена к себе, попросила:

— Постарайся заглянуть в мой разум…

По его лицу пробежала недовольная гримаса.

— Зачем тебе это нужно? — спросил он, непроизвольно отодвигаясь.

— Неужели ты не хочешь увериться, что способен управлять своей силой самостоятельно или это происходит только со мной, без твоего желания?

— Ты полагаешь, что такая исключительная?

Как Риган хотелось рассказать о прекрасных снах, о людях и местах, где никогда не бывала, но не сомневалась в их существовании! Явилась ли горячка причиной потери памяти, или это было что-то большее?

— Мои воспоминания закрыты для меня, Гэлен. Может быть, ты сможешь их прочитать.

Гэлен смотрел на Риган несколько долгих мгновений, прежде чем прикрыть глаза и сосредоточиться. Один удар сердца, другой. Она с нескрываемым волнением смотрела на Гэлена, ожидая ответа. Наконец он взглянул на нее своими умопомрачительными синими глазами.

— Ничего не вижу…

Отбросив его руку, Риган уставилась на огонь. В отличие от Гэлена, она выглядела глубоко несчастной.

— Как я надеялась, — прошептала она.

— Мне очень жаль…

Риган сокрушенно отмахнулась. Надежды на помощь Гэлена растаяли, как дым в ночном небе.

— Не расстраивайся… Зато теперь ты никогда не будешь опасаться прикоснуться ко мне.

— Я не знаю, огорчит ли это тебя, но это доставляет мне громадное удовольствие.

Не в силах справиться сама с собой, Риган улыбнулась в ответ:

— Я тоже очень рада этому. Вы спасли нас всех от верной гибели этим утром. Ты и Логан. Не будь тебя, я бы сейчас здесь не находилась.

— Тем не менее большинство продолжает смотреть на нас искоса.

— И скорее всего они так и не поверят вам до конца. Не доверять всему неизвестному — их жизненная позиция. А что они могут знать, если никогда не высовывали носа из поселка? С раннего детства им внушали, что все Воители несут в себе зло и разрушение.

Фыркнув, Гэлен скрестил ноги и вытянул их перед собой.

— Как давно ты Воитель? — Она понимала, что могла бы и не задавать столь некорректный вопрос, однако ею двигало любопытство. Интересно, сколько же времени Гэлен пребывает в бессмертии?

— Ты уверена, что хочешь это знать?

— Совершенно уверена.

Он вскочил на ноги, вложив в одно движение силу и ловкость.