Книга Прекрасная вдова, страница 25 – Дженет Маллани

— Спасибо, что подсказали. Выходит, шесть раз. Тогда я смогу поцеловать вашу руку еще раз, и это будет вполне простительно.

Она поворачивает голову и задумчиво смотрит туда, куда только что ушел Уилл.

— Будем надеяться, что Оттеруэл будет более сдержанным. Я переживаю за мальчика, он очень ранимый.

Я поддеваю ногой камень на дорожке.

— Оттого что он — незаконнорожденный?

— Именно. И хотя он племянник графа, все же… В общем, Оттеруэла следовало бы проучить.

— Не волнуйтесь. Кажется, я уже сделал это. Вот увидите, он извинится сегодня же.

— Как вам это удалось?

— Шантаж. Это был самый обыкновенный шантаж.

Странно, как порой невероятно звучит правда. Конечно, Кэролайн не поверит этому и от души рассмеется. Вместо этого она отводит взгляд и поджимает губы. Быть может, она что-то разузнала обо мне? Не проболтался ли о чем Бартон?

— Я шучу, — добавляю с улыбкой и беру ее руку.

— Разумеется… Конгриванс, мне кое-что очень нужно от вас.

От неожиданности я, наверное, открыл рот. Она резко убирает свою руку.

— Совсем не то, о чем вы подумали.

— Как жаль!

Она вздыхает в ответ:

— Пойдите и окунитесь вон в том фонтане. Это несколько охладит ваше буйное воображение. Так вот. Я имела в виду Фанни и Дарроуби.

— Ну почему вы думаете, что мы всем миром должны руководить каждым их шагом на пути к алтарю? Не пора ли оставить их в покое, особенно теперь, когда она приняла его предложение?

Она насмешливо смотрит на меня и улыбается. Очаровательная женщина!

— Точнее сказать, он принял ее предложение. Но оказалось, что все не так просто.

Она рассказывает мне о последнем препятствии на их пути к счастью — неопределенной судьбе Уилла.

— Так почему же им не поговорить с Линсли, черт возьми?

— Фанни опасается.

— Сомневаюсь, что Фанни Гиббоне вообще чего-то опасается в этой жизни.

— Послушайте, сэр, она боится потерять своего сына.

— Разумеется, она не потеряет его в буквальном смысле, но…

— Но именно это и не идет у нее из головы.

Она подходит ко мне почти вплотную и кладет свою руку поверх моей.

— Я бы хотела, чтобы вы…

— Мадам, вы что, пытаетесь соблазнись меня?

В ответ она громко фыркает:

— Сосредоточьтесь, пожалуйста, на том, что я вам скажу. Я прошу вас поговорить с Линсли.

— Да это просто смешно! Я едва знаю его. Почему ваш выбор пал на меня?

— Вы — сторона незаинтересованная.

Она медленно проводит своими пальчиками по моей руке. Это словно обжигает меня.

— Обещайте, что поговорите, Конгриванс. Я буду вам очень… благодарна.

Слава небесам, она так же двулична, как я! Так это же просто чудесно!

— Я хотел бы узнать точнее, каким образом проявится ваша благодарность?

Она лишь улыбается в ответ.

— Полагаю, что Фанни тоже будет благодарна, — рассуждаю я, желая подразнить ее.

— И мистер Дарроуби тоже.

Она смущенно опускает ресницы.

— Даже не знаю, выдержу ли я такой поток… благодарностей.

Она с трудом сдерживает смех.

— Так вы поговорите с ним?

Я не свожу с нее глаз. И держу паузу. В точности как советовала во время репетиции поступать Фанни.

— Нет, — произношу я наконец.

— Ну, Конгриванс! — Мне кажется, что сейчас она шлепнет меня так же, как шлепнула Уилла. — Да вы просто дразните меня!

— Впрочем, как и вы, Кэролайн. Извините, я не буду делать этого. Не хочу вмешиваться. В конце концов, они не дети, вполне взрослые люди и должны разобраться сами.

Я совсем не хочу окончательно запутаться в паутине чужих отношений. Неизвестно еще, как это отразится на моих отношениях с Кэролайн.

Она пожимает плечами:

— Что ж, ничего не поделаешь… Вам известно, Конгриванс, что Филомена ждет ребенка?

— Да. Я узнал об этом во время пикника на холме Нака. Линсли волновался, когда она рисовала на жаре, опасался солнечного удара.

Она хмурится.

— Филомена ничего не сказала мне. Я узнала об этом от Фанни.

Не понимаю, почему она так расстроена. Мне приятно, что она стоит так близко и ее рука по-прежнему лежит на моей. Я чувствую едва уловимый аромат розовой воды.

Она смотрит мне прямо в глаза. Это не легкомысленный взгляд кокетки, который я поймал на себе пару минут назад. Это взгляд пытливый и глубокий. Надеюсь, она не догадывается о моих тайных намерениях.

— Конгриванс?

— Кэролайн?

Она развязывает ленты своей шляпки и снимает ее. Пауза затянулась.

— Жарко. Я бы выпила лимонада. Пошли в дом?

Леди Кэролайн Элмхерст

Репетиция начинается. К моему изумлению, Оттеруэл отводит в сторону Джеймса с Уиллом и протягивает им корзину сладостей. Он нежно гладит их по голове и вообще ведет себя как любящий дядюшка. Затем произносит короткую изящную речь, в которой просит прощения за свое резкое поведение, и передает бразды правления в руки Фанни. Не знаю, говорил ли он с ней наедине или решил, что публичное признание своих ошибок реабилитирует его в глазах Фанни.

Она пребывает в отличном расположении духа, по-прежнему оживлена, и лишь слегка припухшие глаза напоминают о событиях утренней репетиции. Несколько прохладный тон, с которым она обращается ко мне во время репетиции, ничуть не удивляет меня. Надеюсь, я услышу слова благодарности, когда сообщу о результате своей беседы с Линсли. Она снова станет мне другом.

Мы без конца прерываемся и начинаем вновь. Все идет не так. Текст забывается, декорации с шумом падают на сцену, мы путаем, с какой стороны нам следует выходить на сцену. Спустя пару часов мы вновь прерываем репетицию, чтобы немного передохнуть и перекусить. В зале по-прежнему душно. Мы устали и надоели друг другу. Разговор не клеится. Каждый из нас мечтает побыть в тишине и наедине с собой. Даже Конгриванс выглядит не так элегантно, как обычно.

Мальчишки с удовольствием поедают сладости, и Фанни уговаривает их остановиться. Поздно. Джеймсу становится плохо, его тошнит. Ему меняют одежду. Сцену моют.

Я с трудом поднимаюсь к себе в комнату, чтобы переодеться к ужину. Как жарко! Совсем нет аппетита. Мэри порхает по комнате, радостно напевая. Это меня раздражает. Букетик увядших цветов приколот к ее платью.

— Ну и как поживает Бартон? — спрашиваю я.