Книга Черная эстафета, страница 18 – Владимир Васильев

Бьярни, не перебивая, слушал.

– С другой стороны, упустить возможность срубить деньги, на которые можно безбедно жить всю оставшуюся жизнь – это надо умудриться. А значит, надо рисковать.

– Есть еще другой путь, – с неожиданным хладнокровием заметил Бьярни. – Саркофаг стоят явно дороже пятидесяти лимонов. Иначе за него не сулили бы столько. Что нам мешает залечь на тюфяки, а спустя какое-то время попытаться его втихую продать?

Магнус едва заметно кивнул:

– Именно этих слов я и ждал от тебя, братец. Да, можно попытаться. Но только представь что с нами сделают приятели этого скуластого, когда изловят…

– Если изловят, – поправил Бьярни.

– Нет, Бьярни, – не согласился Магнус. – Не «если изловят», а именно «когда изловят». Слишком мелкая мы рыбешка, чтобы пытаться надуть китов.

– Так уж и китов… – усомнился Бьярни.

– Китов, Бьярни. Именно китов. Пузатых и сытых. Ты заметил, как быстро они выяснили о нас почти все необходимое? Имена, подробности о нашей яхте, и даже то, что мы сейчас без работы. Тут такими возможностями попахивает… Представить страшно.

– Если они такие всемогущие, – с ехидцей вставил Бьярни, – что им мешает добраться до саркофага самостоятельно? На кой им двое вольных яхтсменов, которые, заметь, вполне могут нанимателя и надуть? Ну сам подумай.

Магнус подавил глубокий вздох; с минуту он молчал, отхлебывал кофе и скреб небритую щеку – размышлял.

– Я против, Бьярни. Мне кажется, что не следует надувать компанию, возможностей которой не знаешь в полной мере. А если это военные?

– Да какие они военные, – фыркнул в чашку Бьярни. – Типичные бандиты. Причем, видимо, из крутых.

– Тогда я тем более против. Что-то неохота, чтоб нам кишки на лонжероны намотали.

– Крутых тоже, случается, успешно кидают.

Магнус сердито бухнул кулаком по столешнице:

– Да пойми ты, Бьярни, мне неохота прожить остаток жизни в страхе! Неохота шарахаться при каждом вызове! Неохота прятаться и вечно носить с собой активированный бласт!

– Спокойствия, значит, хочешь? – уточнил Бьярни.

– Да! Спокойствия! И душевного равновесия! – отрезал Магнус.

– Что ж, – с прежним хладнокровием констатировал Бьярни, – я уяснил твою позицию, старший. Наверное, придется ее и принять.

Некоторое время Магнус мрачно изучал текстурный рисунок на пластике.

– Ладно, – проворчал он наконец и бросил перед собой монетку. – Ты – орел, я – решка. Кто выпадет, идет на «Карандаше». Второй сидит здесь и ждет.

– Если пойдешь ты, – сказал Бьярни, – я за это время вряд ли починю наведение.

– Ну и хрен с ним, с наведением. Бросай.

Бьярни медленно сгреб монетку со стола, положил на согнутый указательный палец и сильно подбросил большим. Монетка, бешено крутясь, звякнул о пластик, срикошетила и почти беззвучно шлепнулась на ворсистый пол. Орлом вверх.

– Ну, вот, – удовлетворенно крякнул Бьярни. – А ты как раз привод починишь. А потом у нас будет по собственной яхте и по кругленькой сумме на кармане.

Магнус ногой пододвинул монетку к себе.

– Опасаюсь я за тебя, братец. Как бы ты не выкинул какой-нибудь фортель.

Но Бьярни очень серьезно покачал головой:

– Нет, старший. Если мы решили играть честно, я не стану выбрасывать никаких фортелей. Мы всегда верили друг другу, и никогда не подводили. Поэтому мы и вместе. Да и отец учил никогда не подводить брата.

Магнус протянул руку над столом и с чувством похлопал Бьярни по плечу.

– Спасибо, младший. Я, прям, тобой горжусь. Честно-честно! Приятно сознавать, что у тебя есть брат, на которого можно положиться как на самого себя.

– Пожалуйста! – с ехидцей ответил Бьярни и победно ухмыльнулся.

– Ладно, – Магнус чуть подался вперед – энергично, с нетерпением. – Пойдем, помогу тебе вещички на «Карандаш» переправить. И стартуй – раньше начнем, быстрее отделаемся.

Эрлингмарки синхронно встали. На пороге Магнус поймал Бьярни за плечи и слегка сжал. Взглянул брату в глаза.

– Ну… Удачи нам.

Бьярни только глубоко вздохнул.

– Да, – вспомнил Магнус. – И вот еще что. Надо бы мертвых похоронить… Даже свайгов. По обычаю астронавтов. А то мы их в тамбур сволокли и все, будто испорченный груз. Не годится так.

С этим нельзя было не согласиться.

«Карандаш» ушел в пульсацию через четыре с половиной часа. На виду красного гиганта из системы Набла Квадрат осталась единственная пришлая извне песчинка – яхта «Ландграф». Одинокий космический странник.

Магнус так и не успел починить наведение икс-привода. Спустя еще шесть часов впритирку к «Ландграфу» вспухла внушительных размеров финишная сфера. Яхту-неудачницу разорвало нарушениями метрики за доли секунды. Магнус даже не успел понять, что умирает.

Когда выходящий из пульсации корабль – линейный рейдер азанни – возник в зоне финиша и пространство стало постепенно приходить в норму, о «Ландграфе» уже ничего не напоминало. Он целиком превратился в беспорядочное излучение.

Экипаж рейдера, среди которого, кстати говоря, не было ни одного азанни, прекрасно знал, что исправный привод самостоятельно никогда не наведется в область пространства, где сосредоточена хоть какая-нибудь масса. Даже такая в сравнении с рейдером незначительная, как человеческая яхта-сотник.

Рейдер пробыл в районе Набла Квадрат совсем недолго, после чего ушел в новую пульсацию.

Бьярни Эрлингмарк, понятно, даже не подозревал, что его старший брат еще до истечения первых суток марша на «Карандаше» перестал жить.

Яхта капитана-поляка начала нравиться Бьярни уже после первого прыжка. Сравнительно небольшая, уютная, удобно скроенная и ухоженная до мелочей. Даже двадцать три года в космосе с открытыми шлюзами не смогли вселить в нее дух запустения. Впрочем, братья ведь постарались привести ее в максимально жилой вид – переинитили по новой системы регенерации и жизнеобеспечения, устроили профилактику системам энергоснабжения, слегка пополнили запасы воды и пищи.

Даже старые фильмы Бьярни понравились.

Чувствуя некоторую неловкость, Бьярни покопался в вещах экс-капитана «Карандаша» и все, что счел слишком уж личным, собрал в пластиковый пакет для мусора и сволок в дальний грузовой отсек. По необъяснимому наитию через отсек с саркофагом Бьярни чуть ли не прокрался, держась у стеночки, подальше от этого чешуйчатого сундука с загадочными сокровищами. И по пути туда, с мешком на плече, и обратно, уже налегке. Саркофаг взирал на него с немым равнодушием.

Астрогационные приборы, наведение и привод работали безукоризненно – Бьярни сверил реальный прыжок с расчетами и поразился ничтожной погрешности – действительно ничтожной. Исчезающе малой. И дальность пульсации для полсотника оказалась завидная – почти вдвое превышающая среднюю норму для приводов такого класса.