Книга Южная страсть, страница 26 – Дженнифер Блейк

Каким бы болтливым этот человек ни был, его расположение успокаивало. Казалось, не было ничего необычного в том, чтобы остаться здесь на ночь, и ее надо скорее пожалеть, чем осуждать. Было приятно сознавать, что никому не придет в голову вдруг наихудшим образом истолковать ее рискованное приключение, даже если это было вполне заслужено.

Наконец Накитош остался позади, и она подъехала к Сплендоре.

Тетушка Эм ворчала и бранилась, но, вглядевшись в бледное лицо Летти, отослала ее к ней в комнату, пообещав поднос с завтраком и ванну и распорядившись, чтобы Летти не беспокоили, пока она не отдохнет. Мама Тэсс взобралась по ступенькам и принесла из кухни завтрак на подносе, а Лайонел притащил в комнату длинную оцинкованную ванну, известную как средство от джулепа. Считалось, что купание в ней эффективно избавляет от мучений похмелья, вызванных джулепом, напитком из коньяка или виски с водой, сахаром, льдом и мятой. Мальчик принес также ведра с горячей водой, чтобы заполнить ванну. У него нет сейчас других поручений, сказал он. Мастер Рэнни все еще спит. У него вчера начались его обычные головные боли, как раз после того, как она уехала, он закрылся в комнате.

Летти не собиралась спать, не сейчас, в разгар утра, когда солнце уже высоко. Не сейчас, когда она ощущала себя падшей женщиной с измученными телом и совестью. Но постель была мягкой, простыни наглаженными, а ветерок, влетающий через раскрытое окно и тихонько колеблющий кисейные занавески, свежим и приносящим запах магнолий. Усталость и грехи прошлой ночи казались очень далекими. Она вытянулась, почувствовала, как губы без причины сложились в улыбку, пока она рассматривала балдахин над своей головой. Глаза ее закрылись.

Когда Летти проснулась, день уже повернул к вечеру. В комнате было тихо, душно и очень тепло. За окнами солнце отбрасывало резкие косые тени на пол веранды. До нее донеслись приглушенные голоса. Через дымчатую кисею занавески она разглядела мужской силуэт у перил веранды. Сердце у нее вдруг забилось в груди, потом она узнала тихий, почти робкий голос Рэнни и более звонкие ответы Лайонела.

Какой же ленивой вдруг она почувствовала себя. Такой жалости к самой себе не могло быть прощения. Она не знала, почему она так легко поддалась этому. Летти же не изнеженная южная красавица голубых кровей, сразу же опускающая руки и уступающая малейшим своим слабостям. По правде говоря, если не считать некоторого тяжелого осадка, она чувствовала себя почти по-прежнему, будто испытания этой ночи никак не сказались на ней. Дело не поправить, если она будет прятаться, зализывать свои раны и жалеть себя саму. Она должна взять себя в руки и продолжить то, ради чего она сюда приехала.

Она знала, что снаружи в спальне ничего нельзя разглядеть из-за кисейных занавесей. Тем не менее она оделась в углу, хорошо спрятавшись от чьего-либо взгляда с веранды. Она расчесала волосы и уложила их толстым кольцом вокруг темени, чтобы было не жарко, затем умыла лицо и руки у умывальника. Вытирая лицо, она посмотрела в зеркало. Какой раскрасневшейся и разгоряченной она кажется и как тяжело дышать. Она повесила полотняное полотенце и, руководствуясь порывом, расстегнула манжеты и закатала рукава до локтя. Затем она расстегнула две верхние пуговки высокого воротника. Так лучше. Действительно, надо купить хотя бы пару платьев, более подходящих к этому климату.

Рэнни обернулся, когда Летти вышла на веранду. Легкая улыбка осветила его лицо, зажгла огонь в нежной голубизне глаз. Внезапно его взгляд застыл на белой ямочке на ее горле, не скрываемой открытым воротником. Он усмехнулся уголком рта и склонил голову.

— Добрый вечер, мисс Летти.

Летти разделила свою улыбку между молодым человеком и его компаньоном.

— Добрый вечер, Рэнни. Лайонел сказал мне, что вам было не очень хорошо. Надеюсь, вам лучше?

— Намного лучше. А… вам?

Вопрос прозвучал резко, как будто он смущался задать его или же ответ был очень для него важен, что, конечно, вряд ли было так. Она улыбнулась с демонстративной легкостью.

— Если вы имеете в виду, пришла ли я в себя после поездки, то да.

— Вам лучше было бы взять меня с собой. Улыбка сошла с ее лица, словно солнце спряталось за облако.

— Да, возможно.

Не стоило напоминать ей об этом, подумал Рэнсом. Не надо забывать, что ее улыбки предназначены Рэнни, мужчине с умом ребенка, которым она его считала, а не тому, кем он был на самом деле.

Чтобы отвлечь ее, он сказал:

— А я думал о том, что вы мне говорили.

— О чем?

— О том, чтобы учить меня. Вы не передумали?

— Конечно, нет. Я бы с радостью взялась за это, если вы хотите учиться.

— Если вы будете учить и Лайонела.

Лайонел, следивший за их разговором с некоторым интересом, широко раскрыл глаза:

— О, мастер Рэнни! Рэнни улыбнулся ему:

— Не меня благодари.

— Это несправедливо!

— Твоему отцу это понравится. Мальчик повесил голову:

— Да мне все равно.

— Нет, ему не все равно, — сказал Рэнни тихо. — Совсем не все равно.

Летти казалось, что она понимает их, хотя и не была в этом уверена. Отец Лайонела, слуга Рэнни до войны, очевидно, бросил мальчика, предоставив заботиться о нем своей матери, Маме Тэсс, а сам отправился наслаждаться свободой. К чести Рэнни, он пытался создать у мальчика хорошее мнение об его отце, заслуживал тот этого или нет.

— Я с радостью буду учить Лайонела, — сказала Летти. — Как здорово каждое утро вместе ездить в школу, не говоря уже о том, как приятно видеть в классе два дружеских лица.

Рэнни коротко взглянул на нее из-под ресниц, потом покачал головой:

— Нет.

— Но я думала, вы говорили…

— Мне бы лучше учиться здесь.

— О, но вы не будете там единственным взрослым, — сказала она серьезно. — Там будет несколько других мужчин и женщин, раньше они были рабами и провели свою жизнь в такой глуши, что никогда и не учились читать.

— Здесь, — повторил он. — С Лайонелом. И с другими людьми.

— Какими другими? — спросила она в растерянности.

— Из поселка. Моими людьми.

Он имел в виду обитателей Сплендоры, которые жили в поселке за домом.

— Они могли бы ходить в школу.

— Но они не будут. Им приходится трудиться, чтобы заработать на пропитание. А некоторые слишком испугаются.

Она подняла брови. Он говорит дело, ей необходимо это обсудить с чиновниками из Бюро по делам освобожденных невольников.

— Я понимаю. Конечно, я смогу учить вас по вечерам.

— Мы можем начать сейчас, втроем. Здесь?

Его улыбка была такой бесхитростной и полной ожидания, что ей не хватило духу отказать ему. В любом случае это отвлечет ее мысли от того, что хотелось поскорее забыть.