Онлайн книга «Помнишь ли ты...»
Коул отметил, что она ловко избежала упоминания о конюшне, но бабушка Дианы, очевидно, не видела причин искажать или замалчивать истину. — Диана часто говорила о вас, будучи совсем еще девочкой, — с воодушевлением подхватила она. — Вы жили на конюшне у Хэйуордов и ухаживали за лошадьми и частенько сидели впроголодь. Я помогала Диане укладывать пакеты, которые она прихватывала для вас, отправляясь к Хэйуордам. К насмешливому удивлению Коула, остальные присутствующие были настолько шокированы ее бестактностью, что бросились к нему на помощь с потоками похвал и других оправданий, перелетающих от одного собеседника к другому подобно волейбольному мячу над площадкой — с подачи Кори, заявившей: — Бабушка, конюшня Хэйуордов выглядит роскошнее, чем иные жилые дома! — И она выжидательно уставилась на мужа. Спенс небрежно принял пас Кори. — Когда я учился в колледже, — начал он, — я часто бывал у Хэйуордов и оставался у них на ужин — помню, я никогда не мог как следует наесться. По-моему, любой парень в двадцать лет отличается чудовищным аппетитом, верно, Генри? — спросил он, перебрасывая «мяч» дедушке жены. С возрастом Генри утратил подвижность, но мужественно бросился за «мячом» и сумел сохранить его в игре. — Несомненно! Я никогда не мог устоять перед стряпней Розы. А еще мне нравилось спать в сарае, там, где мы держали лошадь. Когда наша кобыла захворала и потеряла аппетит, мы с Кори однажды провели рядом с ней всю ночь — боялись, что она околеет в одиночестве. Роза принесла нам ужин прямо в сарай, и мы поделились десертом с нашей лошадкой. Должно быть, из-за тех печеных яблок она и не захотела расставаться с жизнью: едва съев одно, она поднялась на ноги. С тех пор она так полюбила яблоки, что начинала ржать, завидев их, и прожила двадцать два года! Гордясь собой, Генри хлопнул рукой по колену и уставился на ничего не подозревавшую дочь, посылая «мяч» беседы прямо ей в руки. — Ну, Мэри? — поторопил он дочь, когда у нее на лице появилось растерянное выражение. — Помнишь, как Роберт обожал стряпню нашей мамы? — Правда, правда! — подхватила миссис Фостер, с запозданием приходя на выручку семейной команде. — Мой муж прибавил в весе двадцать фунтов после того, как все мы переехали сюда. Обычно он плотно ужинал, а затем время от времени перекусывал, пока не ложился спать, хотя на самом деле отнюдь не был голоден. Диана знала об этом — уверена, именно потому ей все время хотелось накормить вас, Коул. Успешно приняв участие в словесной игре, она огляделась, не зная, кто будет следующим, поняла, что единственным, еще не выступившим игроком осталась бабушка, и тотчас отказалась от мысли пасовать ей. Вместо этого она вывела «мяч» на боковую линию, прямо в руки Коула. — Вы же знаете, какие причуды бывают у девочек-подростков, — с улыбкой произнесла она. — Вероятно, вы уже были сыты по горло и мечтали, чтобы Диана прекратила таскать вам сумки с едой, но Диана твердо верила, что спасает вас от голодной смерти. Вы держались с ней слишком любезно, а Диана всегда отличалась… излишней впечатлительностью. Все пристально уставились на Коула, словно ожидая официального решения. Поняв это, он быстро объявил конец матча и вынес вердикт: — Диана была очень добра ко мне, и я ей благодарен. До сих пор Роза Бриттон наблюдала за сценой с невинным видом постороннего зрителя, но, услышав приговор Коула, протестующе затрясла головой: — Диана всегда была внимательной и доброй, но, по правде говоря, в детстве она влюбилась в вас по уши! Вот почему она все время привозила вам целые пакеты банок и свертков с остатками еды. Все мы знали, как она относится к вам. Хотя, — призналась она с улыбкой, слегка подавшись вперед, — чувства Дианы были не столь очевидны, как влюбленность Кори в Спенсера. К тому времени как Кори исполнилось шестнадцать, она увешала все стены своей спальни фотографиями Спенсеру и превратила эту комнату в какое-то святилище! Диана вела себя более скрытно, но проявляла все симптомы влюбленной девочки, и мы считали… — Мама! — умоляюще воскликнула миссис Фостер. — Для воспоминаний сейчас не время и не место. — Истина всегда остается истиной, независимо от времени и места, — возразила Роза Бриттон и по нелепой прихоти обратилась за поддержкой к Диане: — Или я ошибаюсь, дорогая? Прежнее недовольство Дианы по поводу замечания бабушки вдруг сменилось облегчением. Несколько часов подряд она пыталась найти какое-нибудь оправдание, которое сделало бы ее неожиданный брак с Коулом менее странным, и ухватилась за соломинку, которую непреднамеренно протянула ей бабушка. — Нет, ты совершенно права, бабушка! — заявила она с излишней горячностью. — Я была без ума от него! — добавила Диана, бросив быстрый взгляд на Коула и проверяя, как он отнесется к такому признанию. Но Коул с совершенно невозмутимым видом стоял, непринужденно сложив руки на груди, и наблюдал за ней. Немного удивленная такой бесстрастностью, Диана вернулась к основному вопросу: — Теперь, когда вы все вспомнили, как я относилась к Коулу в детстве, то, что я собираюсь сказать, уже не покажется вам таким грандиозным сюрпризом… Люди, которых она любила больше всего на свете, воззрились на нее в радостном предвкушении хороших вестей, и Диана осеклась. — Продолжай! — потребовал Спенс с ободряющей улыбкой. — Что это за сюрприз? Диана глубоко вздохнула и сделала решительный шаг: — Вчера ночью после аукциона мы с Коулом сначала немного потанцевали, а потом… потом… — И что же потом? — напомнил дедушка, когда она попыталась проглотить конец фразы. — Потом мы пошли в номер к Коулу, немного выпили… и поболтали… о разных вещах. — Диана взглянула на журнальный столик между диванами так, словно желая, чтобы он поднялся на ножки и загородил ее, как щит. — Что же случилось дальше? — нетерпеливо спросила бабушка, переводя взгляд с Коула на Диану и обратно. В остальном Диана призналась смущенной, спотыкающейся скороговоркой: — А потом мы покинули отель, улетели в Лас-Вегас и поженились! Тягостное молчание, последовавшее за этим заявлением, обрушилось на нервную систему Дианы, подобно визгу покрытой мелом классной доски под ногтем. — Понимаю, сейчас вам немного не по себе, — добавила она, вглядываясь в лица, искаженные недоверием и ужасом. Дедушка пришел в себя первым. Устремив на Коула презрительный взгляд, он с горечью выпалил: — Мистер, у вас, должно быть, здорово подвешен язык — особенно когда вы остаетесь наедине с дамой в номерах отелей. И особенно когда сердце этой дамы разбито и выпила она больше, чем обычно! |