Книга Волшебник, страница 25 – Майкл Скотт

— Еще не время.

Дагон открыл заднюю дверь, и из машины вышел Никколо Макиавелли. Хотя их разделяло расстояние в сотню метров, они безошибочно угадали ликование на его лице.

Фургоны за «мерседесом» одновременно открылись, и оттуда выскочили вооруженные до зубов полицейские. Они бросились к башне. Кто-то из туристов закричал, и десятки людей, окруживших основание Эйфелевой башни, тут же нацелили фотоаппараты.

— Пора, — коротко сказал Фламель. — Бегите через реку, а я уведу их в другом направлении. Сен-Жермен, мой друг, — прошептал Николя, — нам нужно отвлечь их чем-то. Каким-нибудь зрелищем.

— А куда ты пойдешь? — спросил Сен-Жермен.

Фламель улыбнулся.

— Задолго до того, как здесь появился Макиавелли, это был мой город. Возможно, здесь еще остались мои убежища.

— Город сильно изменился, — предупредил Сен-Жермен.

Он взял руку Фламеля, перевернул ее и прижал большой палец своей правой руки к центру ладони. Софи и Джош стояли достаточно близко, чтобы увидеть, как на коже остался крошечный отпечаток чернокрылой бабочки.

— Это приведет тебя обратно ко мне, — таинственно произнес Сен-Жермен. — А теперь… Ты, кажется, хотел зрелища…

Он улыбнулся и засучил рукава, обнажив голые руки. Его кожу покрывали крошечные татуировки в виде бабочек, охватившие его запястья, точно браслеты, спиралью взбирающиеся по руке до локтя. Сплетя пальцы, он вывернул запястья и согнул их с громким хрустом, как пианист перед выступлением.

— Вы видели, как Париж праздновал миллениум?

— Миллениум? — Близнецы непонимающе уставились на него.

— Новое тысячелетие. Двухтысячный год. Хотя новое тысячелетие следовало бы праздновать в две тысячи первом.

— А, новое тысячелетие, — пробормотала Софи.

Она в замешательстве посмотрела на брата. При чем тут тысячелетие?

— Наши родители водили нас на Таймс-сквер, — сказал Джош. — А что?

— Тогда вы пропустили настоящее зрелище в Париже. Когда полезете в Интернет в следующий раз, поищите фотографии.

Стоя под огромной металлической башней, Сен-Жермен потер руки, а потом высоко поднял их, и внезапно в воздухе запахло жжеными листьями.

Софи и Джош увидели, как татуировки с бабочками вздрогнули, сжались и запульсировали на руках Сен-Жермена. Тоненькие крылышки задрожали, зашевелили усиками… А потом татуировки отделились от кожи человека.

Бесконечным потоком маленькие красные и белые бабочки взлетели с рук Сен-Жермена и взмыли в прохладный парижский воздух. Они кружили, поднимаясь вверх нескончаемой алой спиралью. Бабочки кружились вокруг распорок и брусьев, заклепок и болтов металлической башни, покрывая ее точно переливчатой мерцающей кожей.

— Ignis, [13] — прошептал Сен-Жермен, запрокинул голову и сжал ладони.

И башня превратилась в сверкающий фонтан света.

Он восторженно засмеялся, увидев лица близнецов.

— Узнайте же меня: я — граф Сен-Жермен. Я повелитель огня!

— Салют! — с трепетом выдохнула Софи.

Эйфелева башня вспыхнула роскошными фейерверками. Синие и золотые узоры из света взлетели на целых триста двадцать метров, до самой верхушки башни, и там вспыхнули фонтаном голубых шаров. Сверкающие, искрящиеся радужные нити пролетали сквозь распорки, взрывались и потрескивали. Толстые заклепки поблескивали белым огнем, а изогнутые брусья роняли ледяные голубые капли на улицу.

Зрелище было потрясающее, но оно стало по-настоящему незабываемым, когда Сен-Жермен щелкнул пальцами и вся Эйфелева башня окрасилась в бронзу, потом в золото, затем в зеленый цвет и наконец в голубой. Трескучие узоры из света бегали по металлу. Огненные колеса и ракеты, фонтаны и римские свечи, летающие веретена и змеи отскакивали от каждого этажа. Мачта на самой макушке башни выпустила фонтан красных, белых и голубых искр, которые, точно бурлящая жидкость, каскадом пролетели сквозь башню.

Толпа пришла в восторг. Люди собирались у основания, охали и ахали, аплодировали каждой новой вспышке, бешено щелкали фотоаппаратами. Водители останавливались на дорогах и вылезали из машин, чтобы запечатлеть на камеру в телефоне ошеломительную красоту. В считанные минуты десятки людей вокруг башни превратились в сотни, их количество неуклонно росло. Люди выбегали из магазинов и домов, чтобы полюбоваться на необыкновенное зрелище.

А Николя Фламель и его спутники растворились в толпе.

Макиавелли редко давал волю эмоциям, но в тот момент он не сдержался и со всей силы ударил по машине кулаком. Он смотрел на растущую толпу людей и знал, что его полицейские не смогут быстро пробраться через нее и задержать Фламеля и его спутников.

Воздух искрился и потрескивал от фейерверков. Ракеты со свистом взлетали в небо и взрывались шарами и ручьями света. Шутихи и бенгальские огни летали вокруг каждой из четырех гигантских металлических ног башни.

— Месье! — Молодой полицейский остановился перед Макиавелли и отдал честь. — Какие будут приказания? Мы можем разогнать толпу, но жертв не избежать.

Макиавелли мотнул головой.

— Нет, не надо.

Он знал, что Ди именно так и поступил бы. Ди не колеблясь сровнял бы башню с землей, угробил сотни людей, лишь бы схватить Фламеля. Вытянувшись во весь рост, Никколо мог только разглядеть Сен-Жермена в кожаном пальто и смертоносную Скату, уводившую прочь мальчика и девочку, точно пастух стадо. Они растворились в огромной толпе и исчезли. Но, обернувшись, он заметил, что Николя Фламель стоит на прежнем месте, прямо под центром башни.

Фламель поднял правую руку и сделал вид, что отдает честь. Его серебряный браслет сверкнул.

Макиавелли схватил за плечо одного из полицейских, резко развернул его и указал на беглеца длинным тонким пальцем.

— Вон он! Если вы ничем не заняты сегодня, поймайте его! Живым и невредимым!

Пока они смотрели на Фламеля, он развернулся и побежал к западной подпорке Эйфелевой башни, к Йенскому мосту, но в то время как остальные перебежали этот мост, Фламель свернул направо, на набережную Бранли.

Полицейский кинулся в сторону, надеясь перерезать Фламелю дорогу.

— За мной! — крикнул он, и его отряд выстроился в шеренгу за ним.

Никто из сотен людей, собравшихся у основания башни, даже не взглянул на них.

Дагон подошел к Макиавелли.

— Вы хотите, чтобы я догнал Сен-Жермена и Тень? — Он повернул голову и с хлюпающим звуком раздул ноздри. — Я могу пойти по следу.

Никколо Макиавелли мотнул головой и залез обратно в машину.

— Поехали отсюда, пока журналюги не нагрянули. Сен-Жермен до боли предсказуем. Он наверняка отправился в один из своих домов, а все они у нас под наблюдением. Остается надеяться, что мы схватим Фламеля.