Онлайн книга «Гиви и Шендерович»
— Я же сказал, о, Имам, — буркнул он, — я подумаю. Так сразу дела не делаются! Ступай! Прошу, слушай, дай побыть одному! — Разумеется, о, повелитель, — сдержанно сказал старец, однако ж в голосе его слышалась затаенная обида. Он сложил руки, поклонился и вышел. Гиви поерзал на подушках, устраиваясь поудобнее. Чтобы не скучать, он стал разглядывать потолок, выложенный причудливыми изразцовыми узорами. Узоры нагоняли тоску. Так значит, я теперь царь, — думал Гиви. Миша не царь, а я царь! Жаль, Миша об этом не знает! Ну, ничего, скоро узнает! Эх! Воевать ему не хотелось. Хотелось кушать. Во-первых, с Мишей не повоюешь. У Миши Масрур, а Масрур готов идти за своим повелителем в огонь и воду — после той позорной истории с джиннами. У Миши его верные бессловесные мамелюки. У Миши полки со знаменами. Боевая белая верблюдица! У Миши, в конце концов, нубийские ослы! Гиви поднялся с подушек, подошел к высокому окну, встал на цыпочки. Убедился, что по причине отчасти высокого окна, отчасти собственного низкого роста, он не достает даже до нижнего края, вернулся, кряхтя, придвинул столик, взобрался на него и выглянул наружу. Замок висел над пропастью. То есть, вернее, он возвышался над пропастью на плоском утесе, напоминающем по виду палубу корабля. Нос палубы выдавался вперед и играл роль двора перед замком. Сейчас, смутно проступая в утренней дымке, на нем в грозном молчании строились квадраты войск. Гиви стало страшно. И это — подумал он, мои люди? Мои войска? Они сделают все, что я прикажу? Нападут на Мишу? Да чем лично их Миша не устроил? Вечный старец, вспомнил он! Единственный, кто не признал в Мише повелителя Ирама! Святой человек, укрывшийся в горах! Ему с самого начала Миша не понравился, подумал он. А я, выходит, понравился! Гиви в испуге отпрянул от окна: словно ощутив его присутствие, сотни людей внизу, как один человек, мерно застучали древками копий о камень. * * * Плов не лез в горло. Может, мне просто надоела восточная кухня, думал Гиви с тоской. Сейчас бы борща поесть. И черного хлеба с салом… Когда за завесой скрывающей вход, раздались шаги, Гиви быстро вытер руки о пеструю ткань и выпрямился на подушках. Двое мрачных могучих рабов внесли на плечах пестрый мешок, у горлышка аккуратно перехваченный золотой тесьмой. Тесьма была кокетливо повязана бантиком. Мешок дергался, извивался, а порою складывался пополам. Рабы свалили мешок у ног Гиви и, поклонившись, поспешно вышли. У одного, как имел возможность убедиться Гиви, слегка заплыл глаз. Мешок продолжал дергаться. — Ну, ты шакал, Мишка! — фыркал мешок, — багдадский вор тебе товарищ! Ты еще пожалеешь! Я тебе еще покажу! Развяжи мешок, скорпионово семя! Гиви наклонился, аккуратно потянул за ленточку и поспешно отскочил в сторону. — Алочка, — робко сказал Гиви, — успокойся! — А! — Алка вскочила на ноги и отряхнулась, — это ты! — Я, Алочка, — печально отозвался Гиви. Алка разъяренно откинула со лба светлую прядь. — И ты туда же, — вздохнула она, — Мало, что Мишка совсем умом тронулся! — А он тронулся? — на всякий случай спросил Гиви. — Еще бы! Запер меня в этом своем гареме, мегер каких-то приставил… ты бы поглядел на этих куриц! Они мне поют, представляешь? И еще на лютнях играют! Один раз заглянул, объяснил мне доступно и популярно, что он теперь царь, и опять смылся! Кастратов каких-то понаставил, хочу выйти, не пускают, Масрур хотел зайти, не пускают. Говорят, царь не велел! Царь! И кто? Этот Синдбад недоразвитый! — Ты погоди, послушай… — Мало того! Надевают мне мешок на голову и тащат! Весь хребет об осла обломала… везде синяки! И здесь! И здесь! Гиви отступил еще на несколько шагов. — Это я велел тебя привезти, — признался он, отчаянно пытаясь расправить плечи. — Велел привести? — удивилась Алка, и весьма холодно добавила, — так ты теперь тоже царь? — Так получается, — неопределенно пояснил Гиви. Он огляделся. Вроде бы, комната была пуста, однако ж, мало ли… они тут, как он успел убедиться, обладают неприятной способностью проникать повсюду… — Аллочка, — проговорил он, — тут, понимаешь, непонятно что делается… Миша бросил меня в темницу, потому что я, вроде, тоже царь, а эти вот меня вытащили… — С Миши станется, — все так же холодно согласилась Алка. — И теперь требуют, чтобы я занял престол вместо Миши, потому что от его царствования, как бы ничего хорошего не проистекает, а совсем, наоборот… — Ну, Мишка, конечно, раздолбай, — согласилась Алка, — однако ж не полный урод… разве что опять занялся своими гешефтами и разорил державу? — Не в этом дело, Аллочка… понимаешь, вроде он не годится, потому что земля все трясется и трясется. О, вот, опять… — Интересно, — задумчиво проговорила Алка, накручивая волосы на палец, — а это, выходит, твоя крепость? Какое-то время она доброжелательно озиралась, потом рассеянно начала поглощать инжир. — Выходит так, — уныло произнес Гиви, — была этого, Имама ихнего, а теперь моя. Алка с размаху плюхнулась на подушки. — А Имам кто тогда? — Не знаю… Имам и есть. А на самом деле — кто его знает? Они, вообще-то, Аллочка, все тут то и дело облик меняют… — Похоже на то, — задумчиво согласилась Алка, разглядывая его холодными светлыми глазами, — ты тоже изменился. Гиви расправил плечи. — Паршиво выглядишь. Затравленный какой-то… Гиви поник. Потом взял себя в руки. — Вообще-то я царь, Аллочка. Водитель армий. — Миша тоже так говорил, — согласилась Алка. — Может, вы уже определитесь, наконец, кто есть кто? А то, знаешь, от такого дисбаланса одни неприятности. — Мы и определяемся, — сухо сказал Гиви. Потом задумчиво добавил: — Ты вот скажи… Тебе тут нравится? Алка пожала плечами. — В гареме не больно-то повеселишься. А так — забавное место. Гиви вглядывался в Алку, надеясь и боясь углядеть в ее тонких чертах суккубью привлекательность, порочную и неотразимую. Алка слегка заерзала на подушках. — Красивая ты, — доброжелательно сообщил Гиви. Алка вновь слегка пожала плечами. |