Онлайн книга «Глядящие из темноты»
«В виду конца света?» — чуть не вырвалось у Леона, но вслух он лишь сказал: — Дурные вести? — Это наши внутренние заботы, — устало сказал маркграф, — пройдемте, ваше святейшество. Он взял священника под руку и уже направился к выходу, когда Берг окликнул его: — Еще раз прошу прощения у вашей светлости. Мне казалось, вас следует поставить в известность… — Да? — в голосе маркграфа прозвучало сдержанное раздражение. — Мы наняли слугу. — Когда? Сегодня? — Маркграф явно был уязвлен. — В этом нет нужды, амбассадор Берг. Я готов приставить к вам еще людей, если тех пятерых, что обслуживают ваши покои, недостаточно. — Нет-нет… благодарю вас, более чем достаточно… этот будет нашим проводником. Как выяснилось, ходить по городу без сопровождения опасно. — Опасно? Почему? — Нас чуть не забили насмерть в таверне. — В какой именно? — насторожился маркграф. — Я разберусь. — Нет-нет, — поспешно вмешался Леон, — это не достойно внимания вашей светлости. Просто мы можем по незнанию оскорбить кого-то, нарушить обычаи… вот мы и наняли проводника, который показался нам подходящим. — Хорошо, — рассеянно сказал маркграф. — В другое время я бы уделил больше внимания этому инциденту, но сейчас… А что до слуги — обратитесь к коннетаблю. Скажите, я велел. Прошу прощения, амбассадоры… Он вновь заторопился к выходу, увлекая за собой встревоженного священника. * * * — Интересно, что там стряслось, — проговорил Берг, когда они, отпустив Айльфа на кухню, оказались в отведенных для них комнатах. — Наверняка что-то серьезное, раз наш хозяин так встревожился. И зачем ему понадобился наш милейший служитель культа? — А что, кстати, стряслось со служителем культа? Надо же, бесов улицезрел! Что на него-то нашло? — Какой-нибудь сдвиг на религиозной почве, — легкомысленно отмахнулся Берг. — Ни с того ни с сего? — На почве имевшего место небесного знамения. Он уселся на стул и, морщась, начал стаскивать неудобные жесткие башмаки. — Слугу бы позвал, — безнадежно заметил Леон. — Не могу я к ним привыкнуть… Неловко. Одевают, раздевают… Ты вот что… Послушай мой совет. Я старше тебя, и практики у меня больше. Не принимай все, что тут происходит, слишком близко к сердцу. Тебе предстоит повидать еще не один мир, и если ты постоянно будешь лезть в туземные дела с той же страстью, надолго тебя не хватит. Вот ты сунулся святого отца спасать. А если бы тебе в башку камнем засветили? — Как я мог? — устало сказал Леон. Он тоже уселся поближе к огню и вытянул ноги — от очага шел живой сухой жар, приятный даже в эти теплые весенние сумерки. — Ведь это же люди… — Люди, но не мы… иные, — Берг медленно покачал головой. — И даже не потому, что еще не изобрели звездных кораблей… Они другие — пусть не физиологически… психологически другие. Пускай даже мы… ну, не мы, наши предки когда-то были похожи на них… Но мы успели измениться — они нет. Ты не сможешь работать, если каждого аборигена будешь воспринимать как человека, равного себе. — Пока они мучаются, надеются, рождаются и умирают, они люди. Что еще нужно? — Тогда с такими идеями тебе нельзя было поступать в Корпус. Твое дело — наблюдать. Фиксировать. Налаживать устойчивые контакты. Наша задача — удержаться тут при любой власти, а для этого требуется изрядный цинизм, милый мой. И нечего мне морочить голову всякими глупостями — проповедников тут и без тебя хватает. Леон молчал. Он вдруг остро ощутил собственное одиночество. Берг прав в том смысле, что этот мир никогда не станет ему родным, но и сам Берг с его тевтонской рассудительностью не располагал к тесным приятельским отношениям. Его медлительность была хорошим противовесом вспыльчивому и подвижному характеру Леона, — должно быть, послов подбирали исходя именно из таких вот принципов взаимодополнения, но ведь равновесие — это еще не все… Дверь приоткрылась, и в щель просунулась физиономия Айльфа. — Проходи, — сказал Леон. — Тебя накормили? — Ага, — парень кивнул и присел на корточки у очага. — Но старый дурак, управляющий тутошний, сказал, чтобы я в людскую шел. Видал я эту людскую, хуже сарая… Послушай, сударь мой Леон, мы так не договаривались. — Интересно, — высокомерно заметил Берг, — а чем тебе в сарае неудобно? Ты, можно подумать, раньше в хоромах ночевал… — Не то чтобы неудобно, сударь, а так… Сарай я где угодно найду. — Роскоши, стало быть, захотел? Айльф пожал плечами. — А чем она плоха, роскошь? Поскитались бы вы с мое, поспали бы на соломе… С блохами в обнимку… Да и какая роскошь? Я, сударь, многого не прошу… — Ладно, — вступился Леон, — можешь перенести матрас сюда, в переднюю. Только убирай его каждое утро, ладно? — Ладно. Тут им всем, честно говоря, все равно не до меня. Сборы, все такое. Его светлость с утра выступает. И люди его с ним. — Выступает? — удивился Леон. — Куда? Похоже, Айльф знал больше, чем оба посла, вместе взятые. — Так ведь намедни племянник маркграфа, Ансард, который держит от маркграфа замок Ворлан, гонца прислал. Неладно там что-то. Вот его светлость и хочет своими глазами посмотреть. — Что неладно? Война? — Нет-нет, — помотал головой Айльф, — что-то другое. Порчу, что ли, кто-то навел. Недаром он святого отца с собой берет. — И откуда это тебе все известно, а? На кухне разнюхал? — А что, на кухне больше вашего знают. За столом кто-то должен прислуживать? Вино кто-то должен маркграфу наливать? А гонца, по-вашему, где кормили? Не в графских же покоях… — Это где же этот самый Ворлан? — На границе, рядом с Мурсианским озером. Места там диковатые — леса кругом. А так ничего, земля неплохая. Леон задумался. Он еще ни разу не бывал на северных границах графства, но знал, что места там были пустынные, диковатые и порождали массу самых разнообразных легенд и слухов — из тех, что всегда возникают на рубежах цивилизованного мира. — Вот бы съездить, верно? — Айльф правильно истолковал его отсутствующий взгляд. — В свите их светлости, чин-чином, как большие господа поедем. — А ты бывал в тех краях? Парень покачал головой: — Не доводилось. Таким, как я, там делать нечего. Под открытым небом не очень-то заночуешь — холодно там, а народ неприветливый. — Жалко такую возможность упускать, — Леон повернулся к Бергу. Но тот, против обыкновения, спорить не стал. — Маркграф едет, — задумчиво сказал он, — святой отец едет. Если там и впрямь что-то назревает, лучше знать обо всем из первых рук. Лишь бы его светлость не уперся рогом. Попробуем подкараулить его с утра пораньше, а там видно будет. |