Книга Хомячки в Эгладоре, страница 4 – Мария Галина

— Пардон, — говорит лесной эльф, опуская лук, — обознался. Добро пожаловать, друг эльфов, — он, низко склонясь, обращается к Дюше.

Дюша горд. Даже Генка восхищена таким неожиданным эффектом.

— Откуда ты знал? — удивляется она.

— Да так, как-то вспомнилось вдруг, — оправдывается Дюша.

— Те самые? — больше для порядку спрашивает лесной эльф, уступая дорогу.

— Да. Те самые.

Эльфы многозначительно переглядываются. Потом лесной эльф кивает, словно в подтверждение своих слов.

— Проходите. Мастер ждет! Аурэ энтулувэ. [«День, настанет вновь» (древнеэльф.) — сторожевой эльф использует как пароль и отзыв знаменитые слоганы эльфа Фингорна и адана (человека) Хури на, провозглашенные во время битвы Нирнает Арноэдиад, когда был разгромлен Белерианд последний оплот организованного сопротивления Темному Властелину. Новость не самая свежая, а звучит красиво.]

— Да будет так, — согласился Гилдор. — Идемте. Нас ждут.

— Я уже дождался, — слышится звучный голос. Дюша недоуменно вертит головой.

Беседка с колоннами с розовой штукатуркой, змеящейся трещинами; с асфальтовым полом, из которого торчат щеточки травы, только что была совершенно пуста. Теперь у каждой колонны высятся зеленые стройные фигуры в развевающихся плащах.

— Те самые? — задумчиво повторяет Генка.

Ноги в высоких сапогах плавно шагают по ступенькам беседки. Зеленые плащи внезапно оказываются совсем рядом, замыкая Генку и Дюшу в кольцо. Все это происходит в полной тишине, и Генка чувствует, как, несмотря на жару, по ее спине бежит противный холодок.

Дюше тоже неуютно.

— Эльфы, — бормочет он, — слушай, они людей не это… не едят?

— Они, по-моему, вообще не едят, — сомневается Генка, — они же эльфы.

— Не-а, — вертит головой Дюша, — едят. В основном дорожный хлеб. Эти… путлибы. Но мясом вроде брезгуют.

— Тогда зачем мы им понадобились? Вон их сколько…

— Здравствуйте, аданы! — вновь раздается звучный голос. — Не пугайтесь! Вы среди друзей!

Эльфы расступаются и выстраиваются в две линии, образуя проход. По проходу идет высокий человек в приличном костюме. Несмотря на жару, он при полном параде — в галстуке, пиджаке, брюках со стрелками и остроносых черных ботинках. Эти ботинки Генку несколько смущают — в их лаковых черных носах есть что-то вызывающее. Во всем облике новоприбывшего есть некая странность, и Генка уже не удивляется, что лицо у него закрыто черной шелковой маской — видны только тонкие губы и властно выступающий подбородок.

— Гэндальф? — неУверенно спрашивает Дюша.

— Мастер, — отвечает Гилдор у него из-за спины.

— Утулиэн аурэ, — говорит мастер.

— И вам того же, — вежливо говорит Генка. Между лопатками у нее почему-то чешется. Ей представляется, что из-за кустов поверх наложенной на тетиву стрелы ей в спину смотрят чьи-то холодные глаза.

— Почему он в маске? — шепотом спрашивает Дюша у Гилдора.

— А как же иначе? — удивляется тот.

Мастер медленно обходит вокруг Генки и Дюши, заложив руки за спину.

— Они, — веско говорит он.

Генка чувствует, как по спине у нее ползет струйка пота.

— Что? — напористо спрашивает мастер. — Что? Что привело вас сюда?

Гилдор вдруг ощутимо толкает Дюшу в бок. Локоть у него оказывается неожиданно острым.

— Тугрик привел, — говорит Дюша, — то есть Гилдор.

— Это понятно, — кивает мастер, — странствуя меж двумя мирами, он постоянно сталкивается с пришлецами… Но почему именно вы? Именно вас? Быть может, мир, в который вы волею судеб оказались заброшены, тяготит вас? Его приземленность, его связанность, его обреченность?

— Да, — бурчит Дюша обиженно, — вот и деньги у меня недавно поперли.

— Весной и осенью здесь еще так-сяк, — соглашается Генка, — а летом — точно. Тяготит. Связанность и обреченность.

Мастер неопределенно хмыкает. Потом машет рукой. Генка замечает, что рука у него тоже затянута в перчатку, только не зеленую, а черную.

— Проведите их, — говорит он, — сейчас поглядим… Кольцо эльфов смыкается вокруг и неумолимо подталкивает

Генку и Дюшу к беседке.

— Э! — упирается Генка, чья натура протестует против любого насилия над личностью.

— Геночка, ну это же только игра, — уговаривает ее Дюша.

— Это не эльфы, а садисты какие-то, — бурчит Генка. Эльфы не реагируют. Все так же, плотным кольцом они вдвигают Генку и Дюшу в беседку. Там немного прохладней, по выцветшей розовой штукатурке змеятся трещины, в одной сидит жучок-солдатик.

Еще два эльфа вбегают в расступившийся круг, таща два пластиковых садовых кресла.

Мастер делает величественный жест.

— Садитесь!

Голос у него глубокий и властный. Эльфы выстраиваются в шеренгу за креслами, еще два перегораживают проход, отрезая тем самым путь к отступлению.

Генка считает за лучшее подчиниться. Дюша — тот плюхнулся в кресло сразу, как только его поставили, и теперь сидит там, развалившись и дружелюбно озирая окружающих.

Ему нравится.

Ему вообще приятно, когда на него обращают внимание.

— Расслабьтесь, — говорит мастер, — смотрите сюда.

В руке у него оказывается трость с набалдашником в виде прозрачного граненого камня — Генка и не заметила, откуда она взялась. Камень играет на солнце, отбрасывая на треснувший асфальт пучок разноцветных бликов.

— Не туда, — говорит мастер, — сюда.

Он машет набалдашником перед носом Генки. Ей кажется, что тот качается сам по себе, как маятник. Да еще и пульсирует на свету.

— Погружение, — говорит мастер, — глубокое погружение. Раз… два… на счет десять закрываем глаза… три… четыре…

— А… — пытается что-то сказать Дюша, но черная кожаная ладонь резко выбрасывается вперед и останавливается у Дюшиных губ, словно с размаху вгоняя воздушный кляп.

— Вы, двое, влекомые сюда неодолимой силой Рока… разве вы не чувствуете, вы попали в этот дольний жалкий мир лишь по несчастной игре случая? Что дом ваш на самом деле где-то в ином месте? Закройте глаза… Говорите… говорите…

Мастер властно поднимает руки, потом резко опускает их, Генка ощущает, как сильные костлявые пальцы впиваются ей в затылок.

Она хочет высвободиться, но с ужасом ощущает, что не в состоянии повернуть шею. Тогда она пытается открыть глаза и понимает, что не может. Рядом пыхтит Дюша.

— Историческая родина, — бормочет Дюша, — красная пустыня, смоквы и оливы, белые камни Ершалаима…