Онлайн книга «Смерть или слава»
|
– Ладно, не ори, – сухо сказал Шадрин. – Я ради твоих бредней не собираюсь своих ребят сдерживать. И безоружными им ходить не позволю. Гордяев задохнулся от гнева. Но он нуждался в Шадрине и его людях, и Шадрин это прекрасно знал. – Черт возьми, но можешь же ты быть осторожнее? – Я осторожен, Горец. Я очень осторожен. Я вообще из логова не выхожу. Аленка поставила перед Шадриным чашечку кофе и нахально уселась к столу, рядом со Жженым. Тот смерил ее на удивление равнодушным взглядом – раньше Жженый глядел на Аленку голодно, как зимний волчара. Совсем еще недавно. «Похоже, он ее трахает», – подумал Шадрин совершенно не к месту. – …сли партнер так себя ведет, начинаешь задумываться о целесообразности партнерства! – пыхтел в трубке Гордяев. Он бы еще долго пыхтел, но Шадрин его прервал: – Слушай, Горец, не полощи мне мозги. Говори чего нужно и катись со своей ругней куда подальше. Гордяев моментально заткнулся. Он всегда был таким: много болтал, прежде чем удавалось вытянуть из него суть. Суть обыкновенно умещалась в две-три фразы, но времени на весь разговор уходило редко когда меньше десяти минут. – В общем… Сегодня сбор. В четыре. В «Пальмире». Не опоздай. – Не опоздаю. – И этих своих… коллег позови. Я на них взглянуть хочу. – А чего на них глядеть? – уныло протянул Шадрин. – Чай, не бабы. Да и видел ты их сто раз. – Ничего-ничего, здесь еще не видел. Дотошность еще никому не вредила. – Вредила, – возразил Шадрин. – Жигана вспомни. Но Гордяев не оценил. – Ладно, увидимся… – буркнул он и отключился. – Увидимся, – передразнил Шадрин. – Нужен ты мне… если б не пушечки. Жженый глядел на него с восхищением – не то, что на Аленку. – Ловко вы его, босс! Мордой по столу! – Подумаешь, подвиг! – отмахнулся Шадрин. – Фрайера отшить… Он быстро набрал номер Тазика. Дождался ответа. – Тазик? Мое. Как оно? Ну и ладно. Горец в четыре потрещать собирает. В «Пальмире». Будет и Плотный, как без него. Ну, пока… Столь же лаконичным получился разговор и с Плотным. Обитатели «Меркурия» не любили без толку чесать языками. – Сколько там натикало? – справился он у Жженого. – Полтретьего, босс! – Ну, давай еще по соточке, и двинем, пожалуй… – Легко, босс! Аленка тут же умчалась наряжаться, а Шадрин со Жженым накатили еще дважды, прежде чем идти. У дверей своей комнаты Шадрин обернулся. – Килограмму тоже налей, Жженый. И чтоб не окосели, ясно? – Мы ж не лурмахи, босс! Не окосеем. – И пушечки проверьте! Жженый поспешно кивнул. В «Пальмиру» они вошли в полчетвертого. Сначала Килограмм, потом Шадрин с Аленкой и последним – Жженый. Глазки у Жженого маслянисто поблескивали, но держался он прямо. Как всегда. Они пришли вторыми – Тазик с тройкой своих ребят уже тянул «Слезку» из пузатого штофа. Сутер со здоровенным камнем на среднем пальце левой руки Тазика было видно аж со входа. При виде Шадрина Тазик подобрался, привстал, и раскинул руки в стороны. Тройка его тотчас пересела за соседний столик. Шадрин подошел. Официант торопливо накрывал на двоих напротив Тазика. Жженый и Килограмм уселись за столик к спанам Тазика. Закончив с сервировкой, официант убежал к ним. – Потянем? – спросил Тазик, весело поведя бровью в сторону штофа. – Валяй, – согласился Шадрин. – Но по одной, а то наш папочка опять расхнычется! Тазик улыбнулся и наполнил тонкие рюмки. Он прекрасно знал, как серьезно относится Горец к совместным переговорам. – Подумаешь, по поллитре на рыло! – протянул он с легким презрением. – Пусть его, – вздохнул Шадрин. – Ну, будь, Тазик! Аленке налили чего-то липкого и сладкого. С Тазиком у Шадрина сложились неплохие отношения. То ли схожие характеры повлияли, то ли еще что – но когда-то они заключили договор о территориях, сферах влияния и направлениях деятельности. Договор на словах, конечно, какие бумажки у вольных людей? И ни разу договор этот не нарушался. Были, конечно, мелкие непонятки из-за непомерной инициативы пешек, но виновные мгновенно выдавались пострадавшей стороне, выплачивалась компенсация, и дело затихало само собой. Короче, Тазик И Шадрон мирно существовали бок о бок, не мешая друг другу. Другое дело – Плотный. Этот всегда был необуздан и своенравен, плевал на правила и авторитеты, слишком полагался на силу и недооценивал ум… В общем, Плотный Шадрина частенько заставлял хмуриться и вполголоса материться. Но не считаться с Плотным тоже было нельзя – он сплотил вокруг себя когорту таких же неуправляемых психов и представлял из себя серьезную силу на Волге. На «Волге» – тоже. Слово за слово, пролетели полчаса. В «Пальмиру» втек прилизанный хлыщ из директората, эдакий холуй-распорядитель. Пострелял глазками, нашарил Тазика с Шадроном и засеменил к их столику. – Начинаем, господа! – торжественно прошептал он. – Прошу за мной! Шадрин недоуменно оглядел зал – он не видел никого из директората, только веселящиеся компании за столиками. Хлыщ всем своим видом показывал, что предстоит выйти наружу. «Надеюсь, недалеко пилить!» – раздраженно подумал Шадрин и встал. – Килограмм! – велел он. – Останься с Аленкой. Килограмм тяжеловесно кивнул. Жженый, понятное дело, увязался следом. Они прошли в соседний бар – маленький и неприметный, без единой вывески. На пороге Шадрин остолбенел. Зал был разгромлен. Словно толпа крепких ребят с ломиками вволю тут порезвилась. Не осталось ничего целого – только круглый стол посреди разгрома и легкие складные стулья. Стол и стулья явно принесли только что, уже после того как неведомые безумцы прекратили бесчинствовать. За столом рассаживались бобры из директората – так и не преодолевшие страсть к официальным костюмам и галстукам деятели языка и развесистой лапши. – Прошу! – пригласил Гордяев, единственный из директоров бывшей горнодобывающей компании «Волжская руда», кто не спешил садиться. Плотный уже сидел с краешку. Далеко в стороне устанавливали еще столики – для охранников. Шадрин жестом отослал Жженого; Тазик тоже. – Поторопимся, господа, – Гордяев светски улыбался, отчего Шадрину невыносимо захотелось плюнуть в эту сияющую сахарную физиономию. – Ремонт уже начался, системы подслушивания могут восстановиться достаточно быстро… Гордяев оглядел всех – пятерых директоров, нескольких хлыщей-советников и тройку вольных людей – и начал: |