Онлайн книга «Невеста войны. Против «псов-рыцарей»»
На крыльцо метнулась рослая красивая девушка, вернее, молодая женщина, и застыла, вытаращив глаза: – Нас… тя… Настя?! Настя! Двор огласил откровенный визг, Лушка вмиг слетела с крыльца и вцепилась в меня. – Лушка… какая ты стала… красавица. Сестра махнула рукой: – А, ерунда. А мы в Козельске когда были, я тебе там бересту оставила. Настя, столько рассказать надо, столько… – Я знаю, читала бересту. Луша, Андрей погиб? Глаза сестрицы остановились, улыбка стерлась с лица: – Не только Андрей. Илларион с ним вместе, он нас догнал после Козельска. А еще мой сыночек тоже, всего денек и прожил. – Ты моя бедненькая. – Я прижала Лушку к груди, и мы с ней попросту разревелись в два ручья. От крыльца послышался голос тетки: – Шли бы слезы лить в дом, застудитесь. Я сообразила, что Лушка и впрямь раздета, укрыла ее распахнутым кафтаном и повела на крыльцо. – Ну, здравствуй. – Анея… Как же я была рада видеть строгую тетку! – Ишь, какая стала… И шрама нет… Мы пошли в дом, обниматься там. Немного погодя Тишаня сидел, тараща глаза, и слушал наши рассказы о событиях после Козельска. Кажется, больше всего в жизни он теперь жалел, что посмел даже подумать о том, чтобы ограбить столь заслуженную боевую подругу, как я, но этому же и был больше всего рад. Не вытерпев, он осторожно поинтересовался: – А ты эта… Настя, и впрямь вот так мечом билась? – Эта… и впрямь. Побывай в моей шкуре и не то делать научишься. Одно осталось невыясненным: чем же закончился бой под Сырней и куда девались мы с Вятичем. Кажется, все поняла только Анея, они с Вятичем просто переглянулись, тот кивнул, и все. Но Лушке было все равно, она сидела, прижавшись ко мне, и только вздыхала. – Вы вместе? – глаза Анеи перекинулись с меня на Вятича и обратно. Я кивнула: – Конечно, я без Вятича давно пропала бы. Тетка рассмеялась, поднявшись с места, чтобы позвать слуг: – Без него жила бы и жила себе спокойно… – Ну нет! Я еще должна Батыя убить! Тетка только знак сделала холопкам, те засуетились сами, а мне ответила с усмешкой: – Батый в степи, а вы в Новгороде. Что еще удумали? Вот проницательность, ничего от Анеи Евсеевны не скроешь. Вятич усмехнулся: – Есть мысль одна… – Ладно, потом поговорим. На столе перед потрясенным Тишаней разворачивалась скатерть-самобранка, роль которой выполняли быстрые слуги. Он только успевал переводить взгляд с одного блюда на другое, не веря своим глазам. Мне стало смешно: так-то, дорогой, это тебе не постоялый двор на берегу Ильмень-озера, это застолье с дорогими гостями у боярыни Анеи Евсеевны. Тут было все: большущий поросенок, почти кабан, обложенный яблоками, рыбина, судя по морде – осетр, нарезанная тонкими пластами, видимо, дичина, и птица, и капустка, и грибочки, и каша, от блюда с которой шел пар, и пузатый сосуд, явно не с колодезной водицей… Две бадейки с икрой… Я не удержалась: – Икра черная… икра красная… икра заморская баклажанная… Лушка тут же влезла: – А что такое баклажан? Меня понесло: – Рыба такая. Икру мечет раз в три года, потому икра дорогая. Вятич только головой покачал, стараясь сдержать улыбку. – А ты пробовала? – А как же! Каждый день по банке. – По чему? Вот блин, она же понятия не имеет про то, что такое банка. – Ну, по вот такой бадейке. – Вкусная? – Кто? – Икра вкусная? Я поморщилась: – Да так себе. Лушка со мной категорически не согласилась: – Ежели такая редкая, значит, вкусная. Ты просто не распробовала. Под насмешливым взглядом Вятича я была вынуждена согласиться: – Наверное. – А где водится эта рыба баклажан? Не знаю с чего я вдруг ляпнула: – В Швеции. Сказала и забыла, а вот Лушка нет. В ее памяти отложилось, что в Швеции водится такая странная рыба – баклажан, которая мечет икру всего раз в три года и, следовательно, является дорогой и малодоступной. Теперь Тишаня и вовсе не знал, как себя вести, никогда в жизни не едал за таким столом. Вятич прикрикнул на нашего «защитника»: – А ну садись и ешь, как все! С нами, значит, с нами. Других разносолов не будет, ешь эти. – Дык… какие ж еще разносолы? – Глаза бедолаги разбегались от выставленного на стол. – Тишаня, у Анеи Евсеевны всегда так, она у нас боярыня щедрая. Лучше бы я про боярыню не говорила, потому что парень, кажется, вознамерился и вовсе бухнуться на колени. Остановили только два бешеных взгляда – Вятича и самой Анеи. – Это что вы за детинушку робкого десятка привезли с собой? Меня, бабу, испугался. – Да не робкого он, Анея, просто с боярами за столом небось никогда не сиживал. Да, Тишаня? Тот быстро закивал своей большущей головой. – Ты привыкай, теперь здесь жить будем, если Анея Евсеевна не погонит. А ты с нами. Анея усмехнулась: – А вы Батыя за собой не тащите? – Нет, мы теперь кое-кем другим займемся. Садись, Тишаня, и ешь, не заставляй меня сердиться. Конечно, парень привыкал с трудом, но было видно, что такая жизнь ему очень нравится. Не разбаловался бы. Позже вечером, отправившись посмотреть, как там моя собственная лошадка, я нечаянно услышала, как Тишаня рассказывал Звездочке, что у него нынче не жизнь, а сказка, в которую и поверить трудно. А еще обещал: – Ежели надо, дак я за них и впрямь жизнь свою отдам или кому горло перегрызу. Очень хотелось сказать, что не кому, а лучше сразу Батыю, но, не желая выдавать себя, я осторожно скользнула прочь, потому ответа Звездочки не слышала. Наверняка кобыла была с хозяином согласна, потому как раньше овса попросту не видела, в лучшем случае сено, а теперь вон как раздалась на вольных кормах. Моего спокойствия хватило на два дня. Ровно столько мы с Лушкой рассказывали друг дружке о произошедших за два года событиях. Дольше душа не вынесла, и так бездельничала столько времени, уже руки чесались с кем-нибудь повоевать. Я принялась сначала намекать, а потом и просто требовать от Вятича встретиться с князем Александром. |