Онлайн книга «Невеста войны. Ледовое побоище»
– Езжай за Федей… Я обрадовалась: – Я быстро, только схвачу Федьку и обратно, ладно? Я к тебе кого‑нибудь пристрою, чтобы помогли в это время. Он согласился, но то, как Вятич это сделал, заставило меня насторожиться. Слишком покорным был мой муж, он что‑то задумал. Вдруг я поняла: – Надеешься удрать, пока я буду ездить? Не выйдет, дорогой. От меня никуда не денешься. Разве что в Москву, – я вздохнула, – вот переправляться не умею, а здесь на Руси я тебя найду. Запомни это: найду! И не вздумай осложнять мне жизнь, прячась по медвежьим углам. Если бы знать, насколько окажусь права… Я действительно пристроила к Вятичу толкового мужика, правда, без одной ноги, но зато с руками, головой и, главное, глазами. Твердо наказала не спускать с моего мужа этих самых глаз ни днем ни ночью, чтобы не вздумал удрать, и уехала. Перед отъездом еще раз поговорила с мужем: – Вятич, я тебя очень прошу, не наделай глупостей, пока я буду ездить, я вернусь, слышишь, обязательно вернусь, и если тебя не будет здесь, отправлюсь искать с Федькой на руках. Он молчал, и по тому, как молчал Вятич, я поняла, что глупостей наделает. Ладно, справлюсь и с этим, но Федька должен быть с нами. Может, присутствие сына заставит Вятича взять себя в руки? Все же за последние недели я явно отвыкла от городской жизни… При этой мысли стало смешно: что я называла городской жизнью? А какая тогда моя московская на двенадцатом этаже на шумном проспекте? Сумасшедшая, в этом я была уверена совершенно точно. В Новгород я мчалась как угорелая, словно за мной гнались все оставшиеся в живых рыцари сразу. Завидев спешащую всадницу, воротные в Новгороде даже перепугались: – Чего это? Я махнула рукой: – Все в порядке, я по своим делам спешу. На дворе у владыки Спиридона мне очень обрадовались, с визгом выскочили девки, принялись разглядывать, как какую‑то невидаль, ахать… – Федя где? – Да вон он. Сын тоже появился на крыльце, одной рукой крепко держась за подол своей любимицы Анюты, а другой так же крепко прижимая кота. Большой рыжий кот, как и сам Федя, никогда не позволявший насилия над собой и плативший за малейшее неудобство страшными ранами от когтей, почему‑то обреченно-спокойно висел в руке у малыша. Стало страшно, вдруг кот опомнится и располосует Федю? Но я тут же поняла, что если такое и было, то сынуля справился со строптивцем своими силами, котяра явно смирился с нелегкой участью Федькиной игрушки. Вообще, мое дитя все больше начинало походить даже не на меня или Вятича, а на вождя краснокожих из одноименного фильма. Хорошо, что в Новгороде не водятся львы и тигры… – Федя… Сын выпустил полуживого кота из рук, бедолага тут же пустился наутек, причем ползком, чтобы не быть замеченным в побеге, и направился ко мне. Конечно, я подскочила к ступенькам раньше, чем он оказался внизу сам, но помощи не потребовалось. Федя ходил, но только там, где ровно, а доковыляв до ступенек, чадо ловко «перетекло» в положение древнейших предков, то есть на четвереньки, и так же ловко сползло по ним ко мне в руки. – Федечка… – я целовала румяные щеки сына, обливаясь слезами. Домашние расценили мои рыдания по‑своему, они топтались вокруг, не решаясь спросить. И все же Дмитро, немного покряхтев для изображения своих сомнений, решился: – Настя… говорят, Вятич погиб? Я вскинула глаза, обвела всех внимательным взглядом, нет, их сочувствие не было формальным, они действительно переживали вместе со мной гибель мужа и отца моего ребенка. – Нет, он жив. – А чего же не приехал? – Он в веси под Псковом, я туда же поеду. Я за Федей, чтоб всем вместе быть. – А… Похоже, то, что Вятич жив, дворню обрадовало, а вот предстоящий отъезд озадачил. Кому из них собираться со мной? Мамка Феди, сенные девки – это понятно, а из холопов кто? Дмитро так и спросил. Я покачала головой: – Никто, вы все останетесь здесь ждать возвращения Анеи и Луши. – Да как же это?! – всплеснула руками Анюта. Я ее прекрасно понимала, потому что свою жизнь без вот этой ракеты на двух ножках она не представляла, хотя та и была беспокойной. Но вспомнила нашу покосившуюся избушку, а главное, то, что Вятич обязательно удерет, и его придется искать по белу свету, повторила: – Только мы с Федей, и завтра утром. Меня грела надежда, что если смотаюсь быстро, то Вятич просто не успеет совершить задуманное, а в его замыслах я не сомневалась. – Ахти! Снова всплески руками, аханье и оханье… Чуть попозже я отправилась к владыке Спиридону поговорить. Тот, видно, уже все знал, подивился: – Что ты задумала, девонька? Почему в Новгород не возвращаетесь? Почему спешишь? – Он слепой, владыка. И не хочет, чтобы его здесь таким видели. – Мало ли в Новгороде слепцов? – Да не в том дело, боюсь, пока я за сыном езжу, не удрал бы дальше. – Куда удирать, если без глаз? – Вятич может… – К князю пойдешь? – Нет, некогда. Анея с Лушей вернутся, расскажите про нас, только я и сама не знаю, где мы будем… – Настя, а может, тебе его оставить в покое? Пусть поживет сам, может, отойдет душой и вернется? – Нет, если останется один, то не отойдет. Он ослеп, меня спасая. Я не могу его бросить. Да даже если бы и не так, все равно не смогла бы. Выживем, много тех, кому еще труднее. – Ой, девонька, какой груз на себя взваливаешь. Мы выехали с Федей рано поутру на следующий день. Федька послушно сидел передо мной, а в поводу шла вторая лошадь. Правда, ее загрузили так, что для заводной она уже никак не годилась. Напрашивался хоть проводить Живач, но я отказалась, надо привыкать все делать самой, теперь помощи ждать неоткуда. Я опоздала где‑то на день… Как и ожидала, в Терешкине Вятича не было. Проштрафившийся охранник только разводил руками: – Не знаю, как и утек‑то. Мужик тута ночевал вроде, с ним, наверное… – Вроде! Наверное! Я о чем просила? Не спускать глаз ни днем, ни ночью. Где его теперь искать? – А ты чего дите‑то привезла? – Тебя не спросила! – от души огрызнулась я. Ну что за придурок, трудно было недельку посторожить, что ли? – Откуда хоть мужик тот? – Не знаю… В Терешкине никто не видел, в какую сторону они пошли, потому как вышли до рассвета, а дороги не просто в четыре, а в целых пять сторон. Вернее, четыре вполне приличные для тринадцатого века, не особо проезжие, но на ощупь искать не надо, а пятая почти лесная. |