Книга Князь Рус, страница 57 – Наталья Павлищева

Руса потрясло жилище коваля, даже вздохнул:

– Эх, Вукола бы сюда!

Здесь можно было работать круглый год. Одол, как звали коваля, металл лил, конечно, не в доме, а вот камни точил здесь. И, похоже, камни нравились ему больше!

У очага, поближе к теплу и свету, лежала большая гладкая плита – то, чего у родовичей давно не было, не таскать же такую тяжесть с собой. А ведь на плите так удобно шлифовать камень! На краешке насыпан мелкий речной песок, рядом стоял горшок с водой. Чуть в стороне заботливо разложено множество кремневых желваков. Русу не надо объяснять, для чего они, сам не одну сотню раз отжимал такими края камня для наконечников.

Одол с удовольствием наблюдал, как горят глаза у молодого гостя, как тянутся руки – потрогать богатство. Рус в руки не брал, но гладил пальцами восхищенно. Молодец мастер, все отбито так ровно, что ни единой щербинки не найдешь. Князь хорошо знал цену такой работе – семь потов сойдет, пальцы рук разгибаться перестанут, пока отшлифуешь острие каменного топора вот так!

– Русу нужно хорошее копье, Одол!

Тот внимательно оглядел князя с ног до головы, видно прикинув, что подойдет к его росту, проковылял в угол жилища и притащил оттуда целую связку готовых древков для копий. Не говоря ни слова (к чему болтать?), он протянул связку Русу. Но и князю не нужно объяснять, выбрал древко по своему росту, примерил к руке, кивнул:

– Это.

Теперь надо насадить наконечник. На сей раз Одол разложил перед Русом наконечники. Князь невольно залюбовался. Отдельно лежали металлические, явно не просто из медного камня, а с добавками того серого, что принес Вуколу Чигирь. Но ему куда больше понравились каменные. Они были настолько точно отбиты и отшлифованы, что острием легко поранить палец, только прикоснувшись. Князь показал:

– Этот.

Одул довольно кивнул, он тоже больше любил каменные, чем литые. Взялся за древко, чтобы насадить и примотать наконечник. И тут у Руса взыграло, тоже ведь не раз это делал, попросил себе:

– Дай мне?

Седая бровь Одула чуть приподнялась, но рука протянула древко и наконечник гостю. Даже место свое уступил, чтобы удобней работать. Но помогал – подвинул ближе к огню горшок со смолой, показал, что в теплой воде в другом горшке мокнет тонкая полоска кожи. Рус кивнул, понимая, для чего это все.

Пристроив древко, князь прикинул, насколько нужно увеличить уже слегка вынутую выемку под наконечник, сам себе кивнул и принялся за работу. Древко оказалось из плотного дерева, пожалуй, он и не встречал такого! Сначала боялся испортить работу и стать посмешищем для хозяев, но постепенно обо всем забыл. Руки почувствовали дело, и стало неважным, что кто-то смотрит, главное – точно сделать отверстие, иначе наконечник будет болтаться и толку от него окажется мало.

Одул и Чигирь наблюдали – первый с любопытством, второй с напряженным опасением. Постепенно любопытство Одула сменилось удовольствием, а Чигирь вздохнул с удовлетворением – руки Руса не только не боялись работы, но и были умелыми.

Когда углубление стало достаточно большим, он обмакнул в смолу черенок наконечника, вставил в выдолбленное углубление сначала кончик кожаной полоски и принялся приматывать оставшейся кожей. Вдруг Русу вспомнилось давнее учение Словена: не тот скор, кто быстро делает, а тот, кто не переделывает. Прошли те времена, когда Рус торопился, теперь витки ложились медленно и ровно, плотно прижимая наконечник к древку. И все же он не тянул, примотать надо, пока смола не схватилась. Виток к витку, виток к витку, и кончик ремешка тоже приложить плотно и смазать смолой, чтоб не растрепался даже со временем.

Когда князь закончил, наконечник сидел в древке так, словно всегда там и был. С удовольствием оглядев собственную работу, Рус вздохнул: получилось! И только тут вспомнил, что за ним наблюдают Одул и Чигирь, чуть смутился. Одул взял готовое копье из рук князя, долго разглядывал сделанное, потом поцокал языком, довольно покачал головой:

– Хороший мастер…

Чигирь облегченно вздохнул, хлопнул Руса по плечу:

– Справился!

Теперь Одул показывал Русу свои сокровища совсем иначе, он не хвалился готовой работой, а обращал внимание на инструменты. Этот гость знает толк в хороших отжимниках, понимает, что значит умело сваренная смола, как осторожно надо доводить почти готовое изделие, чтобы его не испортить. Одул заметил, что Рус все делал не торопясь, но и не переделывая. Так поступают только настоящие мастера!

Чигирь, увидев, что эти двое заняты разбором оперений для стрел и не обращают на него никакого внимания, махнул рукой и ушел восвояси.

Когда Рус все же уходил от нового друга, обвешанный отличным оружием и всевозможными приспособлениями, у него слегка кружилась голова: так много узнал от Одула! Вукол, конечно, хороший мастер, но ему далеко до этого… Вот у кого поучиться бы подольше!

А Одул смотрел вслед шагавшему к дому Чигиря Русу и сокрушенно качал головой. Эти руки не должны делать ничего другого, а гость сказал, что он не мастер и делает такое только иногда.

Одул долго не спал в тот вечер, вертелся, пытаясь придумать, как задержать, оставить в Роду этого человека. Сам он стар и очень хотел бы передать свое умение именно такому – не просто рукастому, но и умному. К утру у мастера был готов план.

На охотников, пристроившихся в засаде, шло лосиное стадо. Старый самец, рога которого тяжело оттягивали голову, вел за собой трех самок, две из которых были с лосятами. Чуть позади держались еще два молодых лося, видно пока не ушедших от семьи юнца, и один крупный молодой. Но что-то смутило вожака: не дойдя на полет стрелы, он вдруг остановился, прядая ушами и напряженно принюхиваясь. Неужели почуял людей? Хотя охотники в засаде обложились лапником, перед тем основательно на нем потоптавшись, и по одежде тоже потерли раздавленными хвоинками, хвоя не смогла перебить запах то ли жилья, то ли огня. Лоси вполне могли уйти в сторону, тогда долгое сидение в снегу в засаде оказалось бы бесполезным.

На лосей охотиться трудно, у них хороший нюх, лоси чуют человека издали и ни за что не пойдут на засаду. Редко кому удается в одиночку подбить крупного лося. Но человек хитрее. Чтобы направить зверя в сторону засады, Плав сбоку быстро развернул и встряхнул мокрую волчью шкуру. Олений вожак быстро учуял тяжелый, страшный запах, его ноздри тревожно раздулись, в глазах появился ужас. Еще мгновение, и стадо, повинуясь животному страху, рванется в сторону, сметая все на своем пути. Это людям тоже ни к чему, Плав так же быстро шкуру свернул мехом внутрь и приложил свежесрубленными еловыми ветвями. Запах хвои быстро приглушит даже волчий.

Вожак снова втянул ноздрями воздух, но волком не пахло. Тревожно потоптавшись, он все же повернул в засады, видно решив держаться подальше от опасного места. Этого люди и добивались. Со стороны засады затенькали тугие луки, запели стрелы, подлетая и впиваясь в оленьи шеи. Пока стадо сообразило и метнулось в другую сторону, главное было сделано – на снегу остался лежать крупный самец и еще один молодой лось унес на себе стрелы, которые не позволят ему уйти далеко.