В огромной кухне суетилось множество людей, которые
раскатывали тесто на деревянных столах, размешивали половниками содержимое
котлов и рубили овощи.
В самом центре этого столпотворения стоял неимоверно толстый
человек в белоснежном фартуке размером со столовую скатерть; подобно спятившему
монаху он размахивал длинной поварешкой и выкрикивал указания на французском и
английском языках.
– Простите, – извиняющимся тоном сказала Виктория женщине,
стоящей у ближайшего стола. – Не найдется ли для меня двух лишних яблок и двух
морковок?
Женщина неуверенно посмотрела на человека в белом фартуке,
пристально рассматривавшего Викторию, затем исчезла в смежной комнате и вновь
появилась через минуту с яблоками и морковками.
– Благодарю вас, м-м… – кивнула девушка.
– Миссис Нортроп, мисс, – неловко подсказала женщина.
– О, как славно! – доброжелательно улыбнулась Виктория. – Я
уже познакомилась с вашим супругом, дворецким, но он не сказал мне, что вы тоже
здесь работаете.
– Мистер Нортроп – мой деверь, – поправила она.
– А, понятно, – кивнула девушка, чувствуя нежелание женщины
заниматься разговорами под взглядом угрюмого толстяка, который, по-видимому,
был здесь шеф-поваром. – Ну ладно, доброго дня вам, миссис Нортроп.
К конюшне вела выложенная плиткой дорожка, граничившая с
зеленой рощей. Виктория направилась туда, любуясь великолепным видом на чуть
всхолмленные лужайки с подстриженной травой и чудесные сады с левой стороны,
когда какой-то звук в нескольких ярдах справа от нее заставил ее остановиться и
замереть. На краю рощи в куче отбросов рылся огромный серый зверь. Животное
почувствовало ее запах и подняло голову, их взгляды скрестились, и кровь
застыла в жилах девушки. «Волк!» – молнией мелькнуло в мозгу.
Парализованная страхом, она застыла на месте, боясь издать
малейший звук или пошевельнуться, а тем временем ее мозг механически отмечал
детали.
Серая шкура волка выглядела потрепанной и довольно густой,
но не настолько, чтобы скрыть выступающие ребра; у него были огромная пасть и
злые глаза… Судя по его ужасающей костлявости, он был близок к смерти от
голода. Это означало, что он нападет и слопает все, что сумеет ухватить, – в
том числе и ее самое. Виктория сделала очень маленький осторожный шажок назад,
в сторону дома.
Хищник зарычал, его верхняя губа задралась вверх, обнажив
ряд огромных белых клыков. Виктория прореагировала мгновенно: она бросила ему
яблоки и морковки в отчаянной попытке отвлечь зверя. Но вместо того чтобы
кинуться за подачкой, на что она рассчитывала, волк, поджав хвост, кинулся
прочь в сторону рощи. Виктория круто развернулась и метнулась в дом через
ближайший черный ход, затем подбежала к окну и выглянула из него, пытаясь
разглядеть зверя среди деревьев. Волк стоял у границы зарослей и голодными глазами
взирал на оставленную кучу отбросов.
– Что-то случилось, мисс? – спросил лакей, проходя позади
нее в направлении кухни.
– Я видела животное, – задыхаясь, выговорила она. – Мне
кажется, это был…
Она наблюдала, как серый зверь крадучись пробрался обратно в
сад и проглотил яблоки и морковь; затем снова, поджав хвост, убежал в рощу. Она
поняла, что хищник напуган, изголодался до смерти.
– У вас здесь есть собаки? – поинтересовалась она,
сообразив, что ошибка выставила бы ее в очень глупом свете.
– Да, мисс, и не одна.
– Среди них есть большая, тощая, темно-серого цвета?
– Это Вилли, старый пес его милости. Он всегда рыскает в
поисках еды. Он вовсе не злой, если вас это беспокоит. Вы его видели?
– Да, – сердито ответила девушка, вспомнив, с какой
жадностью изголодавшееся животное пожирало тухлые овощи в куче отбросов, как
будто это были бифштексы. – Ведь он умирает с голоду! Нужно кормить бедного
пса.
– Вилли всегда ведет себя так, будто вот-вот сдохнет от
голода, – с абсолютным безразличием сообщил лакей. – Его милость говорит, что
если пес будет есть больше, то так растолстеет, что не сможет ходить.
– А если будет есть меньше, то будет слишком слаб, чтобы
выжить, – сердито парировала Виктория. Ей легко было представить, как этот
бессердечный Джейсон доводит до смерти свою собственную собаку. Как жалко
выглядело животное, как торчали его ребра – отвратительно! Она вернулась на
кухню и попросила еще одно яблоко, несколько морковок и миску объедков со
стола.
Несмотря на жалость, Виктории пришлось бороться со страхом,
когда она приблизилась к куче отбросов и заметила, как Вилли наблюдает за ней
из своего укрытия в роще. Теперь она убедилась, что это не волк, а собака.
Помня, что Вилли вовсе не злой, она подошла к нему на такое расстояние, на
какое осмелилась, и протянула миску с остатками еды из столовой.
– Вот, Вилли, – мягко позвала она, – принесла тебе хорошей
еды. – Девушка сделала еще один осторожный шаг в сторону пса. Вилли оскалил
клыки; тут мужество оставило ее. Она поставила миску на землю и бросилась к
конюшне.
Вечером она ужинала с Чарльзом, и, поскольку Джейсон опять
отсутствовал, все было чудесно; но когда с ужином было покончено и она опять
осталась в одиночестве, время потекло томительно медленно. Помимо похода в
конюшню и приключения с Вилли, в этот день ей нечем было заняться, и она
бесцельно бродила из угла в угол. «Ничего, – решила девушка, – завтра я
приступлю к работе». Она привыкла быть всегда чем-то занятой, и ей отчаянно
хотелось заполнить свободное время. Она не упомянула в беседе с Чарльзом о
намерении зарабатывать себе на жизнь, однако была убеждена, что он лишь
почувствует облегчение оттого, что она сама взяла на себя заботу о своем
существовании и тем самым избавила его от упреков со стороны его
неуравновешенного племянника.
Девушка пошла в свою комнату и всю оставшуюся часть вечера
писала бодрое, полное оптимизма письмо Дороти.
Глава 6
На следующее утро Виктория проснулась под щебет птиц,
доносившийся с дерева за открытыми окнами. Повернувшись на спину, она устремила
взгляд на ярко-голубое небо, по которому плыли большие белые кучевые облака;
природа манила ее покинуть дом.
Быстро умывшись и одевшись, она сошла вниз на кухню, чтобы
взять еды для Вилли. Джейсон Филдинг накануне с сарказмом интересовался, умеет
ли она пахать, забивать гвозди и доить коров. Первое и второе она делать не
умела, но часто видела у себя на родине, как доят коров, и это казалось ей не
таким уж трудным делом.
Кроме того, после шести недель, проведенных на ограниченном
пространстве судна, она была готова заняться любой физической работой.
