Онлайн книга «Они поклялись победить»
|
– В доме люди! – Боевики? – Вряд ли. Хотя… я слышал детский плач. Плакал ребенок лет трех-четырех. И еще голос женщины – она успокаивала ребенка. Потом все стихло. Окна сзади завешены материей. – Значит, в доме чеченская семья? – Возможно… Зайдем? – Зачем? – Харчами разжиться. – Не тот случай. Смотрим, что дальше. Но отойти десантники не успели. Дверь террасы неожиданно открылась, и на пороге появилась женщина с ведром. Она увидела десантников. Уронила ведро. Хорошо, оно упало рядом со ступеньками, не издав звука. – Нет! – воскликнула женщина и скрылась в доме, забыв закрыть дверь. – Черт! – вырвалось у Сомова. – Теперь придется войти. Оружие к бою! – Готов! – Вперед! Капитан и рядовой быстро миновали террасу, прихожую и вошли в комнату. Внутри скудная мебель – диван, шкаф, стол, стулья; на столе лампа «Летучая мышь», свет от которой еле освещал комнату, но позволял видеть обстановку. У двери, завешенной простыней, женщина с ребенком на руках. Женщина смотрела на десантников полными страха глазами. – Кто, кроме тебя и ребенка, есть в доме? – прошептал Сомов. – Еще старшая дочь. Спит в комнате справа. – А что помещение за спиной? – Вторая спальня, моя и сына. Он болеет, плачет, приходится успокаивать. – Так ты что, одна с детьми в доме? – Да! – Ты и раньше жила здесь? – Нет, это дом родителей. Они умерли. Мы жили в пятиэтажном доме, что недалеко отсюда. Когда начались бомбежки, мы ушли сюда. Сомов чувствовал, что женщина говорит не всю правду. Спросил: – Как тебя зовут? – Бэла. – А где твой муж, Бэла? Женщина опустила глаза: – Не знаю! Он тридцатого числа поехал к своим родственникам в Шали и не вернулся. 31-го в городе начались бои. А мой муж, он не боевик, он простой шофер. Раньше таксовал…. – А почему ты глаза прячешь, Бэла? – Я ничего не прячу. – Ребенок уснул, отнеси его в спальню. – Он не мешает. И долго не проспит один. У него температура. Сомов взглянул на Тарасюка: – Осмотри дом начиная со спален! – Нет! – вновь воскликнула женщина. – Не надо, не пугайте детей! Солдат посмотрел на офицера. Капитан повторил приказ: – Осмотри дом! Женщина попыталась закрыть собой вход, завешенный простыней, но Тарасюк отстранил ее. Вошел в комнату и тут же сказал: – Оп-па! Товарищ капитан, здесь мужик раненый. Грудь и голова забинтованы. В углу автомат. Никак боевик. Капитан подошел к входу, взглянул в комнату и увидел мужчину лет тридцати, лежавшего на матрасе на полу. Грудь его и голова были перебинтованы, где бинтами, где обрывками белой материи. На бинтах кровь. Мужчина тяжело дышал, но находился в сознании; он также со страхом смотрел на капитана. – Забери его автомат, – приказал Тарасюку Сомов. – И смотри за ним, пока я с хозяйкой дома побеседую. – Есть! А если дух дернется? Валить его? – Если дернется – валить. Но без стрельбы. – Капитан повернулся к женщине: – Бэла, почему ты обманула нас? – Потому что… боялась. И боюсь. – Кто этот мужчина? – Мой муж Алим. – Это который уехал в Шали и не вернулся? – Я не могла сказать вам правды. Ведь вы… Она положила ребенка на диван и бросилась к ногам Сомова. Произошло это быстро и неожиданно, так, что замполит на мгновение оторопел. А женщина, обхватив руками ноги офицера, взмолилась: – Прошу вас, не убивайте мужа, всем святым прошу! Капитан с трудом поднял ее: – Ты это чего? Прекрати немедленно! – Не убивайте, умоляю! Делайте со мной что хотите, но мужа не трогайте, он только начал приходить в себя. Я молодая, сделаю что захотите. – А ну, замолчи! – Нет! Не убивайте или убейте всех – и меня, и детей! Без мужа нам не прожить… – Замолчи, я сказал!! Из комнаты донесся голос Тарасюка: – Товарищ капитан, здесь за комодом сумка со жратвой. Тушенка, консервы, картошка, хлеб… – Я тебя понял. – Сомов указал женщине на стул у стола: – Присядь, поговорим. – Но вы не убьете мужа? – Мы солдаты, а не бандиты, раненых не убиваем. – Вам нужна еда. Забирайте сумку, у нас на кухне еще кое-что есть. Все забирайте. – А чем детей кормить будешь? Раненого мужа? Кстати, где его ранило? Он служил у Дудаева? Женщина объяснила, еле сдерживая дрожь: – Алима насильно заставили воевать. Он не хотел служить. Мы собрались бежать из города, но не успели. На квартиру пришли гвардейцы. Они обходили дома и всех мужчин заставляли выходить во двор. Вышел и Алим. Со двора его с другими мужчинами увели к Дому правительства. Он потом приходил, рассказывал, что вынужден вступить в отряд, иначе и его, и нас расстреляют. А потом… потом город бомбили. Я с детьми ушла сюда. Муж знал, что мы в доме родителей. Перед самым Новым годом, когда шли бои, я услышала тихий стук в дверь. Открыла, а на пороге окровавленный муж. Он был без сознания. Сам ли дополз или кто-нибудь принес его, не знаю. Главное, он был жив. Я перевязала его. Рана в груди не опасна – я работала медсестрой, знаю; голова пробита, осколок или пуля задели. Крови Алим потерял много. Перевязала чем было, стала отхаживать. Продукты сосед принес. Вчера. Отдал сумку, сказал, что народ собрал. Соседи, что в подвале укрылись. Когда муж очнулся, я спросила, что произошло? Он ответил: его отряд напал на колонну русских. Алим даже выстрелить не успел, как рядом что-то разорвалось; почувствовал удар в грудь, голову и потерял сознание. Как оказался у дома, не помнит. – И как автомат с собой прихватил, тоже не помнит? – Нет! Автомат лежал рядом с ним, когда я нашла его. – Мы проверим, стрелял ли твой муж или нет. Тарасюк! – Я, товарищ капитан! – донеслось из комнаты. – Магазин автомата раненого посмотри! – Ну? – Он полон или нет? – Полон! Все тридцать патронов на месте, в патроннике тоже пусто. Запах пороховых газов не ощущается. Видно, дух не стрелял. – Ясно! – Я же говорила, Алим не хотел воевать, не хотел никого убивать, – сказала женщина. – И не убивал. |