Онлайн книга «Последний бой комбата»
|
– Да! Пацанов положили на глазах у мирного населения. Кто-то пошел в штаб группировки и накатал на действия бойцов жалобу. Бортнову поступил приказ разобраться и доложить. Ну, а он передал приказ мне. Что вполне логично. Кто из бойцов расстрелял чеченцев, выяснил? – Рядовой Галкин. – Галкин, Галкин... – повторил комбат. – А, вспомнил. Рослый такой парень, Антоном зовут. Он хорошо проявил себя и при обороне плацдарма, и во время взятия ДГБ. Входил в одну из штурмовых групп. Галкин без причины, так просто, по людям стрелять не стал бы. – Да у нас никто не стал бы! – Молодой с испугу мог. Показали ему учебную гранату, он и всадил очередь... Но Галкин – нет, парень обстрелянный. Ладно. Разберусь на месте. Идем на КНП. – Я сюда БМД старшего лейтенанта Стрельцова вызвал, чтобы ты отсюда мог сразу проехать к посту Сомова. Боевая машина десанта стояла недалеко от КП. Рядом – старший лейтенант Стрельцов. – Ты чего сам приехал? – подошел к нему Голубятников. – Мог сержанта отправить. – Хотел, как лучше... Да и интересно, что там у Сомова произошло. Комбат повернулся к начальнику штаба: – Прибудешь на КНП, объяви командному составу о встрече отряда железнодорожной охраны. Всем постам передай приказ усилить наблюдение; на возможные провокации, не несущие непосредственной угрозы жизни личного состава, не реагировать. В случае возникновения нештатных ситуаций огонь на поражение открывать только после предупредительных выстрелов. БМД с комбатом дошла до блокпоста девятой роты за десять минут и остановилась с западной стороны здания, недалеко от дороги. Голубятников со Стрельцовым прошли к восточной части поста. Комбат увидел стоявших слева, метрах в тридцати, человек десять чеченцев, мужчин и женщин, и старика. Чуть ближе, примерно в двадцати метрах от поста, у канавы, в разных позах лежали трупы четверых молодых людей. Стоявшие поодаль чеченцы перешептывались друг с другом. О чем – понятно. К комбату вышел капитан Сомов. – Что здесь произошло, товарищ капитан? – Докладываю. Пацаны, которых расстрелял рядовой Галкин, появились здесь еще вчера. Все ходили вокруг да около. Патруль проверял их. Ни документов, ни оружия. Отгонял. Но они появлялись вновь, и именно эти четверо. Верховодил у них вот тот, что в камуфлированной куртке. Но вчера эта четверка к блокпосту не подходила ближе пятидесяти метров. На ночь пацаны куда-то уходили. Сегодня утром появились вновь. С сумками. И сразу прошли к канаве. Оттуда начали что-то кричать. Я понаблюдал за ними через оптику – ребята явно были под наркотой. Вызвал патруль, чтобы вновь отогнали этих идиотов. Но патруль не успел подойти. Пацаны вышли на открытое пространство, и, что главное, в руках у них было оружие. У троих – автоматы «АКС», у четвертого, старшего, – гранатомет «Муха». Часовой, рядовой Галкин, уже тогда должен был стрелять на поражение, но дал предупредительную очередь, что и привлекло внимание местных, копошившихся рядом в развалинах. Пацаны отошли до канавы; один из них, крайний справа, сделал несколько выстрелов по блокпосту, а старший поднял «Муху». Ну, тут Галкин двумя очередями и срезал их. – Это тебе известно из доклада Галкина? – Я сам видел, что здесь происходило. И еще как минимум двое бойцов – тоже. Галкин просто вынужден был стрелять на поражение. – Понятно! А местные видели в руках пацанов оружие? – Вряд ли. С флангов никого не было, а с тыла, со спины, да еще за деревьями, мало что разглядишь... Но шум они подняли. Да и сейчас стоят, возмущаются. – Вижу. Кто-нибудь из бойцов поста к убитым подходил? – Нет! – Где же оружие пацанов? – Думаю, в канаве. «Душки» и падали туда. – Значит, их оружие никто вынести не мог? – Исключено. После того, как часовой открыл огонь, а к посту вышли чеченцы, я поднял весь личный состав поста по тревоге и приказал занять круговую оборону. С юга подошли два патруля, и с севера один, от разведчиков. – С Галкина объяснительную. С тебя тоже. Я пойду, поговорю с местными. Вернусь, чтобы бумаги были готовы. – Понял! Сделаем. – Наблюдение за зоной ответственности не снимать. В случае чего прикроете... Святослав в сопровождении старшего лейтенанта Стрельцова и бойца охраны подошел к чеченцам. Те прекратили разговоры. Голубятников представился: – Я – командир батальона, чьи блокпосты выставлены в частном секторе. По-моему, у вас есть ко мне вопросы? Вперед вышел старик: – Да, подполковник, есть! Мы хотим знать, за что ваши солдаты убили мирных мальчишек? За что причинили их родителям и родственникам боль? Почему вы поступили неоправданно жестоко? Или вы решили уничтожать всех нас только потому, что мы чеченцы и хотели жить свободно? – Вы прекрасно знаете, – спокойно ответил Голубятников, – почему федеральные войска вошли в Чечню. И мы не воюем с мирным населением. Но все это слова. Я хочу знать: вчера кто-нибудь из взрослых проходил по участку, где сейчас лежат трупы? – Я проходил, – подал голос мужчина. – Канаву видели? – Видел. – В ней что-нибудь, кроме мусора, было? – Нет. – Вопрос следующий: кто видел, как часовой с поста расстрелял молодых парней? – Да все видели, – старик обвел рукой толпу. – Все, кто сейчас стоит здесь. – И часовой вот так, без причин, взял и открыл огонь по безобидным пацанам? Или до этого он еще стрелял? – Мы слышали две очереди, а потом увидели, как с поста убили мальчишек. – И кто выпустил эти две очереди? – Этого не видели. – А вам не приходило в голову, уважаемый, что часовой вынужден был открыть огонь по так называемым безобидным пацанам, упреждая обстрел поста с их стороны? – Но у ребят не было оружия! – Вы как будто только сегодня оказались в Грозном... Да этого добра тут везде полно! Его можно найти и в развалинах, и в домах, и в подвалах. Любое оружие. Его могли дать вашим парням и те, кто заинтересован в продолжении войны, – я имею в виду боевиков Дудаева, покинувшего город, но оставившего здесь банды верных псов. – Все это домыслы, – проговорил старик, но уже не так уверенно, как прежде. – Скажите, после того, как часовой начал стрелять, наши солдаты к трупам подходили? – спросил у старика Голубятников. Старик обернулся к толпе. Оттуда ответили: – Нет, не подходили. – Кто-нибудь еще, из местных, например, подходил? – Кто же пойдет под пули? – Значит, если у молодых людей было при себе оружие, то оно и сейчас должно оставаться там, где лежат тела, так? |