Онлайн книга «Афганский гладиатор»
|
– Славик? Привет! Тимохин! – А? Рембат? Здорово. Как дела, Саня? – Нормально, несу службу, как и ты! – Что-нибудь случилось? – Да! Образовалась тут одна проблема. Ты бы подошел ко мне? – Проблема? Серьезная? – Не телефонный разговор! – Хорошо! Иду! Штабы частей располагались недалеко друг от друга, поэтому Сергеев уже через несколько минут зашел в дежурку рембата. Увидел солдата своего полка, в трусах, съежившегося в углу помещения: – А это чудо что тут делает? Самовольщик? Форму на самогон, что ли, променял? Он подошел к бойцу: – Я к тебе обращаюсь, солдат! Несостоявшийся самоубийца отвернулся. Капитан перевел взгляд на Тимохина: – Что все это значит, Саня? Тимохин рассказал Сергееву о событиях последнего часа. Капитан присвистнул: – Ни хрена себе! Значит, из петли этого озабоченного вытащил? – Ну, не из петли, в нее он не успел залезть. Но вытащил. – Дела... Что ж, благодарю! И сейчас же определю недоноска на гауптвахту. Тимохин остановил мотострелка: – Погоди, Слав! У меня другое предложение. Сергеев выслушал Александра, который предложил вариант с медсанбатом. Потер подбородок: – В принципе, ты прав! В полку пацана точно заклюют. Тем более что служит он в проблемной роте. Там чуть ли не каждую неделю ЧП! Но по инструкции я-то обязан изолировать потенциального самоубийцу! А значит, отправить на губу! – Ты – да! Но зацепил-то его я?! А он, типа, невменяем. И на губе может башку о стены или дверь размозжить! Вот я, согласовывая происшествие с тобой, решаю отправить его в медсанбат. Пусть медики разбираются с его психикой! – Ну, если так, то можно! А в санбате его примут? – Куда денутся? Сейчас вызову бригаду, и эскулапам не останется ничего иного, как оприходовать Бориса в своих палатах. – Ладно! Я не против! В 4-20 четверо крепких санитаров увели пытавшегося повеситься солдата в специальную палату закрытого отделения. Туда отправляли офицеров и прапорщиков, ловивших «белочку» от пьянства. Правда, таких случаев было в гарнизоне немного. Два или три за службу в Кара-Тепе Тимохина. То есть за два года. На пороге солдат обернулся и успел бросить Александру: – Спасибо вам! Тимохин ответил: – На здоровье! После чего Александр с Сергеевым составили необходимые рапорта и разошлись. До подъема оставалось чуть более часа. Весь наряд штаба собрался после отдыха, и рядовые под командованием сержанта принялись наводить порядок внутри здания Управления и перед ним. Тимохин же прилег на топчан. Подумал. Ночь выдалась бурная. Чего ждать днем? Из разговора с комбатом насчет Гломова понятно. Какие еще сюрпризы преподнесет ему этот неожиданно насыщенный событиями наряд? Размышляя, он задремал. В 7-00 Тимохин уже был на плацу батальона. Подъем прошел организованно. Проверив парк, столовую, котельную, Александр вернулся в штаб. Сбросил доклад оперативному дежурному по гарнизону. В 8-40, после завтрака, подошел командир батальона, одетый в спортивную форму. Пригласил Тимохина в свой кабинет: – Ну, Саня, рассказывай о конфликте с начальником штаба! – А рассказывать-то и не о чем. Гломов погнал в дурь, я ответил. Особо отмечаю, без свидетелей с его стороны. – Капитан намерен завтра обратиться к командиру дивизии. Тимохин пожал плечами: – Это его право! По мне, пусть хоть к министру обороны на прием записывается. – Да! Ну, начальник штаба, черт с ним! Поговорю с комдивом, попрошу, чтобы Гломова в Ашхабад забрали, там как раз сейчас должность в автобате освободилась. Может, удастся спихнуть твоего друга в другую часть. К нему, кроме тебя, у многих офицеров претензии имеются. С этой проблемой вопрос решили. Но и тебе, старлей, меняться надо! Поскромнее вести себя, а то боевые выходы негативно влияют на твое поведение. Как бы сам в Гломова не превратился. – Надеюсь, вы это несерьезно, Марат Рустамович? – Очень даже серьезно, Александр Александрович. Кто ночью с дежурным по парку водку пил? Старший лейтенант покачал головой: – Да! Неплохо! Пил я, а вот кто заложил так оперативно, ума не приложу. Неужели бойцы наряда? – Какие к черту бойцы? От вас с ним до сих пор перегаром несет. Ну, скажи, кто дал тебе право употреблять спиртные напитки в наряде? Да еще с прапорщиком-подчиненным? – Никто не давал! Признаю, виноват! И за это готов понести любое наказание. Заслужил. – Как все легко! Виноват – наказывайте, а я и дальше буду делать все, что захочу, так? – Нет! Не так! Подполковник присел на краешек рабочего стола: – Странный и противоречивый ты человек, Тимохин! Сначала дисциплину нарушаешь, потом солдата спасаешь, отзывы по боевым выходам – отменные, в роте порядок, и тут же конфликт с начальником штаба, замполитом и секретарем партбюро. Как так можно? С твоими данными служи и служи до высоких чинов, ан нет, что-нибудь да выкинешь. Причем выкинешь такое, что диву даешься – зачем? Ты и в детстве беспокойным был? – Не только беспокойным. Хулиганистым, задиристым. Комбат закурил: – Ладно! Докладывай о попытке самоубийства. – Разрешите рапорт принести? В нем все подробно описано. Подтверждено одним из посыльных, а также дежурным по пехотному полку капитаном Сергеевым. – Рапорт я прочитаю, ты мне своими словами расскажи, что произошло? – Как скажете! В общем, решил солдатик из мотострелкового полка повеситься. Причина, как и в большинстве случаев, в девушке, переставшей ждать доблестного защитника Родины. Решил и выбрал самое удобное место, за нашим штабом. И повесился бы, если бы рядовой Петренко пошел по малой нужде, как и положено посыльному, в штабной туалет, а не махнул отлить за угол. Это он позже рассказал, после того как все кончилось. Ну, а зайдя за угол, увидел солдата в трусах, приспосабливающего к старому баскетбольному щиту веревку с петлей. Дальше ничего интересного. Вышел я к нему, поговорил, убедил бросить это дело. Он послушался. Привел несостоявшегося висельника в штаб да вызвал дежурного по пехотному полку, где служит последний. Посоветовались, решили отправить в медсанбат, от греха подальше. Вот и все! – Как же тебе удалось уговорить солдата отказаться от самоубийства? Ведь на такое решаются люди психически ненормальные или находящиеся в состоянии сильнейшего стресса? – Не знаю! Главное – удалось. |