Онлайн книга «Несущий Свет»
|
В комнате воцарилось молчание. Никто не спешил задавать вопросы или высказываться: похоже, у присутствующих было о чем поразмышлять. – Благодарю вас, Степан Иванович, – хозяин дома говорил медленно, словно продолжая раздумывать. – Насколько я понимаю это все, что вы имеете право нам рассказать. – Да, – спокойно подтвердил Степа. – Это – все… – Значит, потом вы добрались до Индии, – то ли спросил, то ли просто констатировал Богораз. – По дороге познакомились с господином Валюженичем… Степа пожал плечами. Рассказывать о Тэде значило начать разговор о Шекар-Гомпе. – Да, – вновь кивнул Александр Михайлович. – Степан Иванович, насколько я могу догадываться, ваши действия будут иметь для вас определенные последствия, если вы вернетесь к большевикам. – Что вы имеете в виду, Александр Михайлович? – прервала его Берг. – Да то, что господина Косухина поставят к стенке, – усмехнулся Богораз. – Однако, – это было первое, что произнес Барятинский. – Боюсь, эти сапожники никогда не станут джентльменами… Косухин хранил молчание, хотя был вынужден признать, что Богораз-старший близок к истине. Ведь кроме Челкеля за ним еще числился Шекар-Гомп… – Господа, прошу внимания, – короткая фраза хозяина дома мгновенно восстановила тишину. – К этому мы, возможно, вернемся. А сейчас, может, господину Косухину будет угодно ответить на вопросы? У меня они уже есть, причем целых два. – У меня их сто, – решительно заявила Наташа. – Косухин, мне вас заранее жалко… Степа отвечал больше двух часов. Вернее, пытался отвечать – больше всего всех интересовали мудреные технические подробности. Тут уж было не до гладкости речи. Косухин заикался на каждом слове, сбивался, а кое-что пытался показать на пальцах. Но это никого не смущало. Берг что-то строчила в блокноте, Барятинский одобрительно кивал и время от времени подсказывал – причем всегда удачно. Степа и сам удивлялся, как многое успел запомнить. Впрочем, кое-что его ставило в тупик. Например, вопросы о погоде на эфирном полигоне, о том, какая температура в кабине «Мономаха» и какого цвета скафандр брата. Наташу особо интересовало, что делала она сама. К сожалению, Степы не было в рубке, и он мог лишь посоветовать найти и расспросить Арцеулова. И тут же прикусил язык: недобитый беляк помнил не только это… – Хватит, господа! – слова Александра Михайловича вновь водворили тишину, – Степан Иванович, мы вам очень благодарны. Если не возражаете, то я резервирую еще одну встречу с вами. А пока сделаем перерыв. Прошу всех в гостиную – отобедаем… …Обедали, естественно, на белой скатерти, со служанкой в накрахмаленной наколке и с полным буржуйским набором блюд. Спиртного, правда, не было. Косухин понял: люди собирались работать. После обеда Александр Михайлович отозвал его в сторону. – Господин Косухин, сейчас у нас будет разговор о Берге. Мне бы хотелось, чтоб вы присутствовали, но в этом случае вам придется дать слово. От вашего молчания может зависеть жизнь здесь присутствующих… Степа хотел уйти, но вспомнил о брате. – Я понял, – кивнул он. – Я буду молчать. «Честное слово» не было произнесено, но Александр Михайлович спокойно кивнул, показывая что вопрос решен. Вначале Степа подумал об интеллигентском легковерии, но потом понял, что дело в ином. Его собеседник за свою жизнь успел изучить людей. Большевик Степа не представлял для него загадки. И вновь странное сходство – неведомо с кем – поразило Косухина. Это сходство вдруг показалось ему тревожным, даже страшным… На этот раз докладывал Богораз. Впрочем, обо всем сказанном Косухину уже было известно. Его лишь попросили кое-что добавить по поводу ночного происшествия. – Я уже говорила! – Наташа, не дослушав Степу до конца, нервно развела руками. – Это какая-то ерунда! Бриарей – простая игрушка! Дядя мне подробно объяснял устройство – он немногим сложнее музыкальной шкатулки… – А вы сами разглядывали его, так сказать, потроха? – поинтересовался Богораз. – Нет… Но я верю дяде! Это просто образец средневековой механики… – «Артефакт», – вспомнил Степа словечко Тэда. Ничего себе, музыкальная шкатулка! – Все это не важно, – Александр Михайлович поднял руку, прекращая разговор о странном поведении заводной игрушки. – Важно другое… – Да, – поддержал Барятинский. – Главное, что Берг – предатель… – Князь! – Наташа протестующе вздернула подбородок. – Я… я просила бы… – Извините, сударыня, – в легкомысленном голосе Барятинского вдруг прорезался холодный металл. – Он скрыл от всех правду о «Мономахе». Он пытался ликвидировать господина Косухина – единственного свидетеля, уничтожил лабораторию… Не решусь утверждать, но ваша болезнь, Наталья Федоровна, тоже может быть вызвана не только нервным срывом… – Нет, – Наташин голос оборвался, она заговорила почти шепотом. – Дядя занимался «Мономахом» больше двадцати лет! Он отдал проекту все, вы же знаете… Это какое-то недоразумение, его обманули… Никто не возразил, но было ясно, что остальные смотрят на поведение Карла Берга иначе. Степе хотелось как-то поддержать девушку, но он знал, что должен выяснить правду. – Наталья Федоровна… Наташа… – девушка подняла голову. – У вашего дяди есть перстень… серебряный… Берг удивилась: – Конечно. Очень красивый перстень. Дядя купил его незадолго до моего возвращения. Вы думаете, что это имеет какое-нибудь значение? – Ну… это… – слова вновь не выговаривались. – Какой он? – Большой, массивный, из серебра с примесью какого-то иного, более тяжелого, металла. На печатке два маленьких алмаза и изображение головы Горгоны… – А не змейки? – вырвалось у Степы. – Нет, я точно помню. Стилизованная голова Горгоны, по-моему, работа прошлого века… …Ниточка оборвалась. Перстень был другой. Но тревога не проходила: издалека он был неотличим от того, что носил Арцеулов. Но не верить Наташе нельзя… – Не будем спешить, – резюмировал Александр Михайлович. – Мы все знаем заслуги господина Берга. Будем надеяться… – он смолк, – да, будем все же надеяться, что это какое-то страшное недоразумение. Впрочем, у нас будет время поговорить об этом. Как и о том, как связаться с Тускулой… Косухин понял – надежды больше нет. Брат, если он и жив, находится где-то в невообразимой дали, и даже эти люди, знающие и умеющие, казалось, все на свете, не могут помочь… – А ведь сегодня юбилей, – внезапно улыбнулся Александр Михайлович… – Помните, господа? – Постойте… – Барятинский что-то подсчитывал. – До дня первого запуска «Мономаха» еще пять дней. – Я не об этом, – покачал головой хозяин дома. – Впрочем, этот юбилей никогда не отмечался. Я сам узнал о нем случайно – от своего покойного брата. А ведь это событие имеет отношения и к вам, князь… |