Онлайн книга «Стратегический резерв»
|
Оказавшись напротив корейца, Артаков дважды выстрелил тому в сердце. Кан рухнул на палубу. Григорий произвел еще один выстрел. В голову. Взглянул на Кумати: – С этим порядок, босс! Японец махнул рукой: – Теперь займись Матерым и его посудиной! Потом спускайся в трюм, где наш верный Че уже наверняка приготовил настоящий японский завтрак. Капитан яхты поклонился: – Конечно, босс! К вашему прибытию все готово. – Вот и отлично. Иди, Григорий! Артаков кивнул. Прошел к борту. Матерый находился в рубке за штурвалом, часто опуская голову, глядя на трап. Кан должен был уже появиться. Но почему-то задерживается. Не иначе, деньги считает. Он такой дотошный. Чужого не возьмет, но и своего не отдаст. За копейку горло перегрызет. А передать Кумати должен не копейки, а весьма круглую сумму. Наклонившись в очередной раз, Матерый увидел спускающегося по трапу… Артакова. Забыл, что ли, чего из вещей заложников? Григорий перепрыгнул на катер, подошел к рубке: – Как дела, Коля? Матерый удивился: – Что за вопрос? Где Кан? Артаков головой указал на палубу яхты: – Там! – Чего не спускается? – Не может! – Как это не может? – Он мертв, Коля! – Что??? В смысле… мертв? Артаков спокойно произнес: – Я убил его! – Но… но… почему? Матерый выглядел растерянным. Но не напрасно к нему прилипла кличка Матерый. Николай Матвеев мог, когда проявлялась угроза жизни, быстро сконцентрироваться, дабы отразить эту угрозу. Вот и сейчас, изображая крайнее удивление, он незаметно для Артакова вытащил из накладного кармана брюк тонкую самодельную заточку. – Почему, Гриша? Ведь мы же все вместе парились на одной зоне. Или забыл? Корешами были? Я тебя подыхающим в сопках нашел. Домой притащил, с того света, можно сказать, вытащил, отходил, кормил, поил. С Кумати познакомил. И Кан всегда был рядом. Он же тебе, как брат… был! Как же это ты его? И за что? Артаков на мгновение расслабился, уверенный в том, что Матерый ничего не сможет против него сделать. – Да, Коля, и ты и Кан были мне, как братья. Но… жизнь меняется. Поверь, Матерый, я не хотел убивать Виктора. – Ты выполнял приказ Кумати? – Да! – А тот отдал подобный приказ, чтобы не платить «бабок»? Артаков вздохнул: – Не все так просто. Если бы дело касалось одних «бабок», вы уже плыли бы обратно в бухту. Но дело не в деньгах. Ваша с Каном беда в том, что вы видели тех, кого перевезли на яхту. – Но я никого не видел. Я не знаю этих людей. Лишь то, что мужик и баба. – Вот именно, Коля, мужик и баба! – Неужели Кумати считает, что я стану болтать о том, как выходил в океан, нарушая границу? Я не враг себе. Да и клиенты ваши мне по херу. Не видел я никого, и баста. Артаков облокотился о пульт: – Я не знаю, Коля, что считает Кумати, и мне без разницы это. – Что ж тогда медлишь? Давай, мочи братана. Мочи того, с кем делил корку хлеба. Кумати заплатит за это. Но и тебе недолго жить, Гриша, попомни мои слова. Раз Кумати начал избавляться от свидетелей, то уберет всех. Слышишь? Всех! Тебя в том числе. Ему нужны мужик и баба. Всех остальных он рано или поздно пустит в распыл. Ты лучше прикинь, пока стоишь здесь, в рубке катера. А не стоит вместе рвануть к берегу? В нейтральных водах он нас не догонит, а в своих я вызову погранцов. Они быстро настучат по макушке господину Кумати. Артаков вздохнул: – А дальше, Коля? Ловить рыбу? Сатанеть от одного ее запаха? Жить в нищете, отшельниками? Нет, брат, извини, в прошлое возвращаться я не хочу. Матерый понял, что Артаков готов выстрелить в любую минуту и времени у него наверняка было в обрез, кивнул седой головой: – Ладно! Чему быть, того не миновать. Вижу, от смерти не уйти. Прошу одно: передай дочери письмецо. – Разве у тебя есть дочь? – Есть. И жена тоже была. Пока по лагерям не пошел. Дочь во Владивостоке. Письмо сможешь отправить откуда угодно, хоть из Японии. Разоришься немного, не страшно. За нас с Каном Кумати хорошо заплатит. Артаков погладил небритый подбородок. С палубы яхты раздался голос ее капитана: – Господина Гриша! Вас босс зовет! – Передай, иду! – Хорошо! Передам. Артаков спросил: – Где письмо? – Сам понимаешь, я и не предполагал, что так карта мне сегодня ляжет, заранее не писал. Но я быстро. Всего пару строчек. И адрес. Запечатаешь сам. – Давай, быстрей! Что для друга не сделаешь! – Да для друга ты готов на все! – Точно. Даже выстрелить так, что ничего не успеешь понять! – И на том спасибо. Но я сейчас, сейчас. Где ж у меня тетрадь, ведь рядом с журналом была. А вот, нашел. Ручка! На месте. Сейчас, Гриша, сейчас, не успеешь сигарету выкурить. Артаков подумал, что действительно не мешает покурить. Он начал прикуривать сигарету, как в этот момент Матерый резким движением выбросил вперед левую руку. Заточка пронзила сердце помощника Кумати. Он широко раскрыл глаза. А Матерый, подхватив бывшего подельника, подтянул его тело к себе: – Ну, что, сука, взял Матерого? Кишка тонка, пес смердящий, завалить Николая Матвеева. Я таких, как ты, на зоне в штабеля складывал. Какая же ты мразь! Будь проклят, собака! Отбросив от себя умирающего Артакова, выхватив перед этим у него из-за спины пистолет с глушителем, Матерый завел двигатель. И, резко развернув катер, пошел к российскому берегу. Он бы наверняка ушел, если бы на палубу яхты в это время не вышел недовольный долгим отсутствием помощника Кумати и… если бы ранее Артаков не передал Японцу второй прибор подачи радиосигнала на мину, установленную в катере. Кумати покачал головой, вытягивая антенну: – Эх, Григорий, Григорий! Как же это ты так попал? А ведь был нужен. Недолго, но нужен. Возможно, и жить остался бы, хотя… зачем таким, как ты, жизнь? Кумати нажал на клавишу. Удалявшийся на предельной скорости катер мощный взрыв превратил в груду разлетевшихся веером фрагментов. Японец бросил дистанционный прибор активации радиовзрывателей в волны океана. Повернулся к капитану, стоявшему рядом: – Че! Уходим. Курс тебе известен. В устье Монга нас встретят! Там мы должны быть к вечеру. Понял? |