Онлайн книга «Умереть дважды»
|
– И с чего это ты врубился? – Аромат, Саня! Такой по кухне пошел аромат, что охренеть. Мишка разлил в фужеры граммов по пятьдесят, сказал, не глотать. Смаковать. На вкус пойло мягкое, но крепкое. Пьется легко. Привкус приятный. По первой отсмаковали, а потом, как по макушкам ударило, пили по полной. И усидели пузырь стоимостью чуть ли не в три штуки евро. Тимохин удивился: – Это кто тебе сказал, что коньяк стоит три тысячи евро? – Как кто, Шепель твой. Мы ж с ним вдвоем пили. – А! Тогда понятно! – Что, думаешь, на такие бабки французский коньяк не потянет? – Точно не скажу, но думаю, Мишка от балды цену назвал. Ему бутылку тесть подарил? – Да. – А когда что-то дарят, то цену подарка не называют. – Ну и хрен с ним. Но пойло, я скажу тебе, шикарное, если, конечно, не жрать его стаканами. А иначе мы не умеем. Оттого и ломает всего. От водки я часам к десяти поутру, бывало, как огурчик, а «француз» с его ароматом до обеда держит, и кто знает, сколько еще продержит. – Тошнит? – Временами… – Сходи в туалет – и два пальца в рот! – А потом над толчком зависнуть? Феофанов спросит, где у нас начальник отдела спецмероприятий? А Ларинов доложит: извините, мол, Сергей Леонидович, полковник Крымов блюет-с! Ты этого хочешь? – Я не заставлял тебя пить с Шепелем. Он-то в отличие от тебя чувствует себя прекрасно. С утра, как обычно, пробежку делал. В окно спальни видел. – Да? Молодец! А вот мне хреново, Саня. Мозги вообще не врубаются. И дело, как назло, серьезное… – А когда у нас несерьезные дела были? – Тоже верно! Слушай, не дыми на меня? Вон форточка открыта. Тимохин покачал головой: – Тебе, Крым, точно похмелиться надо. Иначе вывернет тебя французское пойло наизнанку – и в самый неподходящий момент… В приемную вернулся старший прапорщик Ларинов. Александр обратился к нему: – Василий! Ты говорил, у тебя коньячок имеется? – Есть в заначке! – Давай налей граммов пятьдесят полковнику Крымову. Только незаметно, по-тихому! – Понял! Минуту! Ларинов открыл шкаф и извлек из рукава шинели початую бутылку дешевого коньяка. Явно не французского и даже не армянского. Налил светло-коричневой жидкости в пластмассовый стаканчик: – Крым! Готово. Давай! Крымов опрокинул стакан, Ларинов протянул ему конфету: – Возьми леденец. Мятный. Запах отобьет! От конфеты полковник отказался. Икнув и почувствовав облегчение, прикурил сигарету: – Фу! Совсем другое дело. Теперь подальше от генералов надо держаться. Докурить он не успел. В 12.30 станция Феофанова выдала сигнал вызова. Офицеры, услышав сигнал, вошли в кабинет. Начальник Управления, включив режим громкоговорящей связи, снял трубку: – Феофанов на связи! – Это Пуштун! – Рад слышать тебя, Пуштун. Доброе утро! – Доброе, генерал, хотя, для кого оно доброе, для кого нет! – Что-то произошло? – Только что вернулся от Тургая. Он сообщил неприятную новость. Падение самолета, по его словам, видел сын чабана, мальчишка-пастух, брат которого служит у Хизаята. Но он видел не только падение самолета, но и то, как с него были сброшены два контейнера, которые на парашютах опустились на перевал Радан. Сам мальчишка в горы не поднимался, но рассказал об увиденном отцу, живущему в кишлаке Джилак, где обосновался Наджиб. Старик передал информацию старшему сыну, который служит в Галистане, – ну а уже от того информация дошла до Тургая. Хизаят считает, что в контейнерах может находиться золото, за которым придет русский спецназ. Поэтому он решил немедленно выслать в район предполагаемого приземления контейнеров поисковую группу. Генерал крякнул: – Черт! Нам только этого не хватало! Когда выедет из Галистана группа поиска и каков будет ее состав? – Не торопитесь, генерал! Поиск груза Хизаят поручил мне. Своих командиров он на территорию, контролируемую бандой Наджиба, послать не может. Джума просто уничтожит посланцев Тургая. У меня же остались неплохие отношения с Наджибом – несмотря на то, что я служу у Тургая. Ведь это я предупредил его о нападении отрядов Хизаята… В общем, вечером я должен доложить Тургаю о готовности к началу поисков. Что и будет сделано. После чего вместе с людьми Сакара отправлюсь к перевалу Радан. Если мне удастся найти контейнеры, вам останется прислать за ними вертолет и группу сопровождения. Если же нет, придется искать того, кто завладел грузом. – Ясно, Пуштун! Значит, завтра выйдешь на поиски? – Я уйду из Галистана вечером, чтобы в Чардане встретить группу Сакара и в ночь совершить марш до перевала Радан. Собственно, непосредственные поиски планирую начать утром вторника, 17 июня. Раньше мне не успеть. – Кто же тогда встретит транспорт с нашими группами, если ты уберешь своих людей из Кадинкота? – спросил Феофанов. – Сакар и встретит. Он доставит группу поиска в брошенный кишлак Чардан и вернется в Кадинкот. Но вам не имеет смысла перебрасывать боевые подразделения до окончания моей работы на перевале. – Это понятно… По грузу новость не из приятных, но то, что тебя отрядили на его поиск, можно считать везением. Запомни, если обнаружишь их, тут же свяжись со мной. Я скажу, что делать. Ни в коем случае не пытайся вскрыть их самостоятельно. Погибнешь – и все люди, что будут с тобой, погибнут! – Внедренный самоликвидатор? – Да. – Хоп, я все понял! – Теперь по пилотам. Для планирования операции по их освобождению нам необходимо знать следующее... Генерал перечислил то, что касалось базы Хизаята Тургая, ее охраны и места содержания пилотов. Агент службы внешней разведки сообщил, что всю необходимую информацию сбросит сегодня же по Интернету из Кабула, используя свои многочисленные связи, добавив: – Предупреждаю сразу, генерал. Одной группой даже при самых благоприятных условиях Галистан не отработать. Для прорыва через охранение кишлака к месту содержания пилотов потребуется как минимум два полноценных отделения. Или две группы. – Понял тебя, Пуштун! Исходя из той информации, что ты переправишь нам сегодня, мы и составим план работы в Галистане. Ну а уж уточнение и корректировка, как всегда, по обстановке, на момент проведения боевой операции в режиме реального времени. – У меня все. Еще вопросы? – Пилотов не подвергают насилию? – Пока нет, но командир экипажа предупрежден, что если он солгал о контейнерах, то будет казнен. И смерть примет мучительную и медленную. На это Тургай большой мастер. |