Онлайн книга «Честь в огне не горит»
|
– Мы что, бездействовали? Или наша вина в том, что не удалось с ходу зацепиться за банду? Не удалось сегодня, удастся завтра. Все одно прищемим этих ублюдков, – подал голос Шепель. – Так-то оно так, да времени, Миша, у нас мало… – Есть еще курьер, который должен доставить «шизы», – сказал Макаров. – Нам бы еще знать, кто конкретно, когда и на чем подвезет зажигательные шашки. А если их привезут сегодня? Или вот сейчас разгружают в доме, где засела банда? А завтра Дробус со своими уродами с утра по-тихому слиняет из Глумино, воспользовавшись сильным задымлением местности? Ко мне тут Гординец заходил, сообщил, что к утру ожидается перемена направления ветра, а значит, поселок и всю округу затянет дымом. – Ну, тогда, – произнес Тимохин, – в четверг будем выдвигаться в район, где Дробус планирует завершающий этап своей террористической операции «Факел» в Переславской области, благо хоть об этом мы имеем более-менее достоверную информацию. – Мы, Саня, имеем только предположение. Бандиты могут и изменить планы – взять да и устроить пожар в самом Глумино. Я вообще не понимаю, почему Дробус не принял подобный вариант. – В Глумино пожар быстро локализуют. Здесь и машин пожарных много, и трубопроводная рота где-то рядом; в конце концов, по поселку гораздо легче применять пожарную авиацию. Бери воду с Оки и заливай поселок. Людей же оперативно эвакуируют. Так что если и удастся банде что-то сделать, так это сжечь домов десять, не больше, а уничтожить пять деревень – это уже ущерб солидный. Там людей много погибнуть может. – Ты думаешь, Феофанов даст нам спокойно ждать четверга? – Не думаю. Он и не даст, заставит искать банду. И мы будем искать. Насчет варианта «Б» я сказал на крайний случай. Тимохин задумался, словно что-то вспомнил, затем неожиданно повернулся к Шепелю: – А ну-ка, Миша, повтори, что твой знакомый Федор Степанович Иванов о вернувшемся в поселок мужике рассказывал? – Ну, что рассказывал… То, что обычно сюда народу летом и осенью много съезжается – и те, кто родом из поселка, живущие в городах, и пришлые, рыбаки, отдыхающие, грибники. А этим летом, понятно, никого. Только в июне Жорик какой-то вернулся. Он родом из поселка, молодым уехал, сейчас вернулся. Где был, что делал, неизвестно… – Погоди, Миша, – прервал Шепеля Тимохин, – что-то в твоем рассказе еще в первый раз подозрительное прозвучало, а вот что? Он, кажется, не один сюда заявился… – Да, не один. По словам Федора Степановича, с корешами, которые интересовались участками в округе. Потом вроде слиняли. – Еще что-то было… – Адрес этого Жорика Федор Степанович назвал – Луговая, дом 14, рядом с магазином. Кстати, Луговая – это последняя улица сектора, участки к роще выходят. – Нет, не то… Что-то еще было. Вспоминай, Миша! – Да черт его знает! По-моему, все. – Не все. Кажется, ты говорил, что если бы Федор Степанович где-нибудь в городе встретил этого Жору, то не узнал бы. Так? – Ну, да, не узнал бы. А что? – Вот это я и хотел услышать, Крым! – Тимохин повернулся к начальнику отдела спецмероприятий. – Надо бы через Москву пробить этого Жорика. – У нас нет ни его фамилии, ни фото. – Но он этим летом приехал в Глумино. Наверняка зарегистрировался. За хату должок по оплате ЖКУ образовался. Возможно, он погасил его. Что еще нашим спецам в штабе надо? – Хорошо, попрошу Феофанова пробить этого Жорика. Но мне кажется, все это пустышка. – Посмотрим. И еще: за его домом, считаю, необходимо уже сегодня установить наблюдение. Тем более что адрес нам известен, прослушка есть, да и место в роще для наблюдения вполне удобное. – Уж не меня ли ты хочешь отправить к Жорику? – подозрительно взглянул на Тимохина Шепель. – Нет, думаю, к дому надо послать кого-нибудь из группы «Мираж». Крымов прошелся по кабинету: – А если этот Жорик не имеет отношения к банде? – Но мы же должны что-то делать? – Должны. Только не во вред операции. И что сейчас ночью увидит и услышит наш наблюдатель? Как в доме спит его возвратившийся хозяин? – И все же я настаиваю на том, чтобы к дому Жорика был отправлен наш человек. В рощу можно попасть, не заезжая ни в лесной массив, ни в поселок. – А менты, что контролируют район? – У нас же документы офицеров МЧС! – А не возникнет вопрос у патруля, что это ночью делают эмчеэсники? Я бы на месте старшего патруля проверил, что за ксиву мне предъявляют. Нам же шум не нужен. – Не нужен. Но наблюдение все равно необходимо. – Черт упертый, – бросил карандаш на стол Крымов. – Нет, Сань, ну чего ты такой упертый?.. Ладно, ступай, Миша, к соседям, зови сюда подполковника Соловьева. – Да давайте я поеду. Чего ребят поднимать? Пусть спят, а я и днем высплюсь. – Как тебе предложение Шепеля, упертый ты наш? – взглянул на Тимохина Крымов. – Если Миша желает, пусть едет. Он знает, что делать, и с оборудованием работать умеет. – У нас все умеют… Так, Михаил, – Крымов повернулся к Шепелю, – радиоэлектронщика тебе все же разбудить придется, забрать «Пробой» из «Газели». Подними Самойлова. И аккуратнее в роще! – Не впервой… В кабинет вошел дежурный по группам капитан Дрозденко: – Заседаете, господа хорошие? – Ты чего явился? – спросил Крымов. – Скучно одному? – Да тут не до скуки… – В чем дело? – Я прогуливался по территории, когда Тимохин с ребятами в поселок выезжали. Присел на лавочку за кустами акации покурить. Слышу, шаги по аллее. Думал, охранник, а оказался наш управляющий. Так-то – бог с ним, но он по мобильнику с кем-то говорил. И говорил о нас. Назвал, сколько людей прибыло, на чем; а главное, Гординец сказал неизвестному собеседнику, что не похожи мы на эмчеэсников. И что слишком много нас для двух лабораторий. Офицеры переглянулись. – Вот как? Наблюдательным оказался управляющий, – недовольно проговорил Крымов. – А что ты хотел? В недавнем прошлом офицер, десантник; в Афгане воевал, имеет награды… – сказал Шепель. – Тем более, – добавил Тимохин, – что воевал он взводным в десантно-штурмовой бригаде, а их постоянно кидали в самые горячие рейды. Хочешь не хочешь, а наблюдательным станешь… Вопрос: кому это он о нас так подробно докладывал? Не Темеринскому же в Израиль? – Погодите, – поднял руку Крымов, – дайте Дрозденко договорить. Продолжай, Сережа. – Ну, я сижу, сигарету затушил. Гординец доложился, затем слушал. Довольно долго. Потом ушел. |