Онлайн книга «Карательный отряд»
|
– И в этом ты прав. Дома умирать легче, чем на чужбине, хотя, если подумать, какая разница, где тебя закопают, ан нет, есть разница, есть! Но, хватит слов, пора и делом заняться. И так раз в неделю выпадает возможность облегчить яйца. Жду Гульнару! – Пришлю, сержант! Ровно через полчаса! – О’кей! Слейтер поднялся в свою комнату. Внимательно осмотрел ее на предмет возможной прослушки. «Жучков» не нашел. Подумал: странно, Гульнаре не мешало бы иметь запись разговоров с американским сержантом. Или она, действительно, играет с ним честно, в открытую, что несвойственно ни одной разведке мира. Но прослушки нет. Может, передатчик записывающего устройства установлен в белье женщины? Вряд ли! Велик риск быть уличенной. И тогда конец контакту. А он весьма важен для русских. Но к черту мысли. Сейчас душ, потом пара бокалов виски, а дальше – как пойдет. Слейтер поймал себя на мысли, что сам желает выговориться перед женщиной. Ждет этой встречи. С чего бы? Ведь это совершенно не похоже на боевого сержанта Энди Слейтера. Наверное, он в лагере сошел с ума. Или Гульнара загипнотизировала его. Ну и пусть. Пусть все идет, как есть. Вот только сегодня… но об этом позже! Ночью! Раздевшись, сержант направился в душевую. Через полчаса в комнату вошла Гуля. Слейтер сидел в кресле, потягивая виски. Девушка поздоровалась: – Приветствую вас, сержант! – Здравствуй, русский разведчик! – Может, обойдемся без шуток? Или у вас игривое настроение? Хотя вряд ли, выглядите вы, Энди, мягко говоря, не совсем хорошо. Устали? Слейтер отставил в сторону бокал: – Устал! Морально устал! – И напрямую спросил: – Вам известно, какую задачу выполняли в Афганистане «Призраки»? – Конечно! Эти твари уничтожили два мирных кишлака, убили сотни ни в чем не повинных людей. – А разве ваша авиация не разносит в клочья мирные афганские кишлаки? – Насколько мне известно, наша авиация наносит удары по конкретным целям, по базам или схронам. И нет вины пилотов в том, что душманы нередко прячутся в кишлаках. Хотя глупо было бы отрицать, что иногда пилотов дезинформируют и они обстреливают населенные пункты, в которых душманов нет и в помине. А разве ваша армия во Вьетнаме не допускала подобных ошибок? Если не сказать большего. Слейтер закурил: – Ладно, оставим эту тему. Война есть война! – Вот именно, сержант. Одно дело, когда ошибается наводчик или получает заведомо неверную информацию по целям и артиллерия или авиация наносит удар по кишлакам. И совсем другое дело, когда в тот же кишлак входит карательная команда, имеющая прямой приказ вырезать население этого кишлака. При этом акция обставляется так, будто ее провели советские солдаты, а не выкормыши Фархади или какого-то другого ублюдка, спрятавшегося от войны в Пакистане. – Какую цель преследует твое руководство, решив вплотную заняться лагерем Фархади? Гуля пожала плечами: – Точно не знаю. Могу лишь предположить, что главной целью является уничтожение «Призраков». Возможно, всего лагеря. – Понятно! Сержант поднялся, прошелся по комнате. – Запоминайте информацию по лагерю. Никаких записей! – Я слушаю вас! Слейтер говорил минут десять, закончив свое сообщение словами: – Думаю, этого достаточно, чтобы иметь представление о том, что собой представляет лагерь и как он охраняется. Минные поля со стороны границы, в северной балке, на входе в овраг, что расположен с юга, а также между южным оврагом и периметром ограждения. Мины установлены противопехотные. В заграждениях есть проходы, но где именно, узнать не удалось. Далее. «Призраки» в последнем рейде потеряли двух человек. На их место Фархади определил солдат, которых вместе со старшим лейтенантом Баженовым привел в лагерь известный вам Карамулло. С понедельника мы, инструкторы, должны начать работу с ними! Старший лейтенант переведен в наш барак. Теперь мы соседи. Он занял благоустроенную комнату, о которой я уже говорил. Девушка кивнула: – Спасибо, Энди! – Не за что! Какие будут указания на этот раз? – Вы опять ерничаете? – Тебе кажется. На самом деле я серьезен, как никогда! – Что ж! Скажите, вы не контактировали с Баженовым? – Нет! Мне нет до него никакого дела! – Но, как вы считаете, почему ему предоставлены особые условия содержания? Слейтер подошел к столику. Затушил в пепельнице окурок. – Я думаю, что это один из этапов психологической обработки Баженова. В принципе «Призраки» свое отработали. Дальнейшее их использование грозит вызвать обратный эффект. Разоблачение в прессе Фархади не нужны. Но продолжать работу по дискредитации вашего контингента в Афганистане он обязан, следуя распоряжению высшего руководства сопротивления. Поэтому скорей всего господин Фархади имеет цель сколотить вторую спецкоманду. И место командира «Призраков-2» он отводит старшему лейтенанту. Но это мое сугубо личное мнение. Возможно, у Фархади иные планы насчет Баженова, которые мне известны быть не могут. Гуля произнесла: – Понятно! Интересно, что ваши предположения практически совпадают с предположениями моего руководства. – В этом нет ничего интересного и тем более странного. Так как предположение основано на логике. Но, повторяю, Фархади может иметь совершенно иные планы. Хотя я не вижу, как еще он мог бы использовать Баженова. – А вы могли бы при желании вступить в контакт с офицером? – спросила девушка. Слейтер усмехнулся: – При желании мог бы! – А передать вот это? – Гуля достала из белого балахона конверт. Сержант удивился: – Письмо? А если ваш Баженов отнесет его Фархади и сообщит начальнику лагеря, что я передал ему послание со стороны? – Ну и что? Разве вам будет сложно обвинить старшего лейтенанта в провокации? Ведь если следовать вашей же информации о структуре лагеря, то передать письмо Баженову может любой человек на объекте, имеющий возможность свободного перемещения по лагерю и выхода из него? Любой охранник! – Ну, обвинить вашего лейтенанта не проблема! – протянул Слейтер. – И отбиться от подставы тоже, вот только не воспримет ли передачу письма как провокацию сам Баженов, посчитав мои действия проверкой офицера? И потом, почему вы уверены в человеке, который сдался в плен? Гуля спокойно ответила: – Мы не уверены в нем! – Так какого черта делаете на него ставку? – Ну, не на вас же ставить, сержант? |