Онлайн книга «По закону войны»
|
– Готов, Хозяин! – Когда будет готова полноценная кассета? – Это, босс, смотря сколько времени займет сама съемка, но в любом случае не более получаса. – Яхши! Ты хорошо отдохнул перед дальней дорогой? – Отдохнул, Хозяин! – Тогда за дело! Скажешь, когда мне можно будет начать говорить! Оператор выбрал место, куда попросил встать узбека. Навел на него камеру, настроил ее, сбоку зажглась красная лампочка. – Снимаю, Хозяин! Наркоторговец, сделав паузу, рисуясь перед камерой, сказал с пафосом: – Я Садык!.. И повел речь, которую позже внимательно выслушали профессионалы Службы «Виртус». А узники увидели, как из-за дома вынесли большой пень и топор на длинной ручке. Садык, прервав речь, повернулся к Резе, который находился за кадром, крикнул ему на языке пушту: – Крайнего из обслуги на пень! Далее последовала казнь… Садык, бросив топор, продолжил монолог и закончил его словами: – До связи, неверные! И воплем: – Аллах акбар! Оператор прекратил съемку. Узбек кивнул на обезглавленный труп молодого парня-звукооператора, которому только позавчера исполнилось двадцать пять лет: – Кинуть эту падаль в ущелье, на корм шакалам! Голову на кол, пусть артисты, выходя во двор, любуются тем, что осталось от их коллеги! Он подошел к артистам. Те, прижавшись к стене и друг другу, с ужасом смотрели на убийцу. Только двое выделялись на общем фоне страха, один – с наколками на руке, который пел шлягеры шансона, да пожилой пародист. Они смотрели на Садыка с ненавистью, что не мог не заметить узбек, и это взбесило его. Вогнать бы в эти ненавидящие глаза по горящей лучине, чтобы свет навсегда померк для них, но это были артисты – товар. А его портить нельзя. Поэтому, усмирив свой гнев, узбек перевел внимание на единственную в бригаде молодую симпатичную женщину. Даже страх в ее глазах не затмевал природной красоты, а, напротив, придавал даме некий шарм. Эх! Ее бы в сауну… Садык подошел к женщине, спросил: – Как тебя зовут, красавица? – Тоня, – ответила она. – Это твое настоящее имя или псевдоним? – Псевдоним. Узбек понимающе кивнул головой: – Ясно! Сейчас модно брать псевдонимы. Только и слышно – поет Юлиан, выступает Земфира или Анастасия. Как же назвала тебя мать? – Лидой. – Фамилия! – Гаврилова. Садык криво ухмыльнулся: – Да, с таким именем пробиться на сцену, наверно, тебе не удалось бы. Как чувствуешь себя, Лида? – Плохо. Узбек, изобразив удивление, переспросил: – Плохо? Отчего же, милочка? Оттого, что оказалась здесь? Но ты сама приехала в Чечню! Или кто из коренного населения звал тебя? А может, тебя заставили ехать в командировку? – Никто не заставлял, я сама решила поехать, – ответила Лида. – А ты знала, что здесь идет война, что здесь каждый день убивают? Иногда в бою, иногда, как твоего коллегу, в плену, для устрашения противника? – Знала. Садык прикинулся, что не услышал ответа, проговорил: – Не слышу! – Знала! – громче сказала певица. Узбек повысил голос: – Так отчего тогда тебе плохо, блядь пробитая? Или ты честная? Хотя откуда в вашей среде взяться честным бабам? Со всей бригадой за эту неделю перетрахалась? Тебя скопом имели или выборочно давала, проститутка? Женщина проговорила на грани истерики: – Я не блядь и не проститутка! Садык рассмеялся ей в лицо, обнажив свои гнилые, черные зубы: – Ну конечно же! Как же иначе? Ты чистюля, давалка с разбором! Замужем? – Нет. – Слушай, в таком случае ты, должно быть, девственница? – Вас это не касается… Закрыв лицо руками, женщина заплакала. Узбек посмотрел на нее, проговорив: – Твой целяк мы еще, возможно, проверим! Так что будь готова, сучка! Он потерял интерес к певице, вдоволь насладившись ее унижением. Садык подошел к дуэту «Клен». Молодые ребята испуганно сжались в единый комок. Дуэт в полном смысле этого слова. Узбек спросил у них: – А вы чего прилипли друг к другу? Гомики, что ли? – Нет… нам страшно. На что наркоторговец с сатанинским удовольствием пообещал: – Будет еще страшнее, щенки! В армии служили? – Нет, нет, – быстро и одновременно проговорили оба парня. – Почему? Дефективные? Смелые на сцене и паникеры в экстремальной ситуации, они ответили: – Мы в принципе против войны, мы пацифисты, не желаем брать в руки оружия! – Вот как? Но какой мужчина без оружия? Ну, ладно, пацифисты, значит. И сюда приехали протестовать против войны? – В общем, да! – ответил один из дуэта, постарше. Садык гаркнул: – А не ты ли, тварь, орал с помоста воякам, чтобы они добили остатки банд и с победой вернулись домой? Парень замешкался: – Э… да… но это было предусмотрено программой, и не я ее составлял. Рядом сплюнул артист с наколками: – Тьфу, слизняки, мать их! Узбек сразу же перешел к барду: – Имя? – Алтаев. Дальше что? – Ты никак борзый, гитарист? На что Сергей Агеев, он же бард Алтаев, ответил, глядя Садыку прямо в глаза: – Слушай, плесень! Завязывай гнилой базар, а? Ну чего ты, как дешевка, понты тут наводишь? Хозяин? Чмо ты сто восьмое, а не хозяин! Это для своих «шестерок» ты босс, а для меня дерьмо, просек? Садык не ожидал оскорбления, особенно того, что его назвали сто восьмым. Для узбеков это очень обидно. Он сжал зубы, прищурил глазки: – Это ты мне, неверный?! – Тебе, тебе! И не хер на меня гадюкой болотной пялиться! Я перед тобой гнуться не собираюсь! У меня за плечами три ходки на зону, и я в авторитете! А ты кто есть, фраер? Слепил банду и беспредельничаешь? А вообще мне с тобой базарить в падлу! Будь ты на зоне, вогнал бы я тебе заточку меж ребер, вонючка! |