Онлайн книга «Если смерть проснется»
|
— Я назвал т-тебя страшным слугой, Ивор! — глаза Волчонка сразу же стали срьезными. — Но ты прав. Ты — хороший слуга! Чего ты хочешь? Навко выждал мгновенье. Опасно! Очень опасно! Но ведь он неплохо изучил Волчонка. Должно получиться! Должно! — Я хочу, чтобы не только я, но и мои дети служили Кеям… — Н-но… У тебя ведь нет детей, Ивор! Или… Улад глядел удивленно, не понимая. Иавко развел руками: — Я даже не женат… — Ах, да! Улад хлопнул себя по лбу, улыбнулся: — Извини, Ивор! Т-такой трудный день… Ну к-конечно! — Все мы смертны, Светлый. И я. И ты. Твоим детям останется Ория. А что останется моим? Я — дедич, но мои земли на родине захвачены бунтовщиками. В Валине у меня не так много… — Б-будет больше! — Улад улыбнулся, и Навко понял, что Волчонок рад рассчитаться с ним так легко. Нет, не выйдет! — Ты можешь подарить мне половину улебской земли. Светлый. Это в твоей власти. Но я все равно останусь для улебов чужаком. Человек силен своим родом. Без него он — изгой… — П-понял! — перебил Улад. — Ты прав! Твоя невеста должна быть знатного рода. Тогда т-ты станешь своим. Навко улыбнулся. — Н-но… Надо подумать. Пора! — А эта девушка, Светлый? Милена? Она дочь Бовчерода, а он — великий дедич. Удар попал в цель. Краска залила лицо Кея, он открыл рот, но слов явно не нашлось. — Я понимаю: Бовчерод — первый в земле улебов. Но ты сделал меня савматским тысяцким… — Т-ты… Ты знаком… 3-знаком с нею? — Нет, конечно, — Навко вновь улыбнулся — легко, беззаботно. — Да и зачем? У нас есть обычай, что о свадьбе договариваются родичи. Разве у сполотов иначе? Улад шумно перевел дыхание. Навко отвернулся, чтобы не выдать себя. Сейчас этот мальчишка будет искать выход… — И т-тебе все равно… Все равно, к-кто будет… — То есть как все равно? — теперь можно удивиться, даже слегка обидеться. — Светлый! Я дедич! Мой предок, Ивор Старый — седьмой сын Кея Таргатая! Про Кея Таргатая Навко услыхал случайно — на одном из пиров, где его хозяин, выпив лишку, расхвастался перед гостями. Странное имя зацепилось в памяти. — Из-звини! Я не о том…— похоже, Волчонок слегка испугался, — Если… Нет, не если! Я п-пода-рю тебе Дубень! Тамошний д-дедич умер, я имею право… Навко не поверил своим ушам. Дубень — второй город в земле улебов! Немногим меньше Валина, но, говорят, — еще богаче. Дубенский дедич — следующий после Бовчерода! — У этого дедича осталась дочка? — Н-нет…— лицо Улада вновь стало краснеть. — Т-ты получишь Дубень по моей воле. Но т-ты должен… Должен жениться на… На ком скажу! Сердце дрогнуло, но тут же пришло странное, непонятное спокойствие. Вот и все! Ради этого он пришел в Валин. Ради этого погиб Баюр, погибли те, в Калачке, погибла Падалка. И люди на площади — они тоже убиты ради этого. ; — Она д-дочь д-дедича. М-может, не такого знатного рода, как твой, Ивор, но… Это… Это Алана, моя подруга! Т-ты ее п-помнишь… Улад врал неумело, и Навко почувствовал омерзение. Этот мерзавец изнасиловал его невесту, держал ее, как рабыню, как холопку — а теперь врет, что Алана — знатного рода! Конечно, мальчишка не хочет шума. С глаз долой надоевшую наложницу! — Он-на… Она тебе понравится! Я п-пони-маю, что ты думаешь, но она — не холопка. Она — п-пленная… Вспомнил! Навко глядел в темное пустое окно, боясь оглянуться. Неужели все? Он заберет Алану, уедет в далекий Дубень… Похоже, его молчание начало беспокоить Улада. Он заспешил: — Никто не уп-прекнет т-тебя! А мне ты ок-ка-жешь… Я б-буду т-тебе… Я п-прошу! — Когда я смогу с ней увидеться? Похоже, он все-таки не сдержался, не уследил за голосом. Улад отступил на шаг, удивленно открыл рот: — А з-зачем? Но тут же, сообразив, заулыбался — радостно, облегченно: — К-когда хочешь, Ивор! Я распоряжусь! Т-толь-ко пусть в Савмате… — Конечно, Кей, — Навко улыбнулся в ответ. — Я ведь теперь тысяцкий! Ты объявишь о том, что она из рода потомственных дедичей? — Д-да… Как только об этом будет сказано привселюдно, ложь перестанет быть ложью. Слово Светлого сделает дочь кузнеца знатной женщиной. — А свадьбу…— начал было Улад, но Навко тут же перебил: — К чему спешить, Светлый! Впереди — поход. Вернемся, тогда уж… Он сам поразился собственным словам, но понял — сказано от чистого сердца. Нет, не от чистого! На сердце было тяжело и мрачно, словно он вновь потерял любимую… Говорить больше не было сил, но Улада так и тянуло на расспросы: о новых самострелах, о тысяче, которая стоит в Грайвороне, о плане похода на огров. Пришлось отвечать, показывать гочтак и даже объяснять Кею, что такое «боевое направление». Наконец Волчонок, очень довольный разговором, попрощался, повторив, что Ивор может навещать свою невесту в любое время. Навко нашел в себе силы поблагодарить, улыбнуться и проводить Улада до дверей. После этого едва хватило сил дойти до кресла. Навко закрыл глаза и несколько минут сидел неподвижно. Он чувствовал: что-то не так. Что-то он сделал неправильно! — Что-то не так, Ивор? Чужой голос прозвучал так неожиданно, но в то же время столь согласно его мыслям, что Навко, не задумываясь, ответил: — Я не должен… Не должен был ее покупать! И только потом испугался. Страх заставил сжаться, не давая даже открыть глаза. Комната пуста, верная стража у дверей, в окна залетит только птица… — Я присяду. Навко, не открывая глаз, кивнул. Страх не прошел, но стал ясным, осмысленным. Он должен был догадаться! — Это ты, Ямас? Или только твоя тень, как тогда? Короткий смешок: — Открой глаза — увидишь. Рахман сидел в кресле, черный капюшон закрывал лицо, худые руки с длинными узловатыми пальцами лежали на крышке стола. Навко глубоко вздохнул — ничего не кончилось… — Решил не беспокоить твоих кметов, Ивор. Извини, невольно пришлось подслушать… Так чем ты огорчен? Речь ведь шла о твоей девушке? Отвечать не хотелось, Навко только пожал плечами. Что может понять этот рахман? Он и сам в последнее время перестал себя понимать… — Мне следовало зайти раньше, — рахман с интересом осмотрелся, притронулся к самострелу, лежавшему на краю стола, покачал головой: — Не знал… Надо было предупредить тебя, Ивор. Погибли люди — много людей. Навко не ответил. Похоже, рахман уверен, что он, бывший повстанческий сотник, на стороне Рожденных Дважды. Разубеждать Ямаса не стоило. |