Онлайн книга «Печать на сердце твоем»
— Иди, иди! — Сильный толчок бросил Згура вперед, он с трудом устоял на ногах, обернулся… Зайчище-альбирище хмуро взирал на «бунтаря», скрестив на груди огромные ручищи. Внезапно Згуру почудилось, что он уже встречался с грозным сполотом. Не в ночной полутьме, а при ярком свете факелов, в Большой Грид-нице… — Чего смотришь, изменщик? Згур почувствовал, как немеют руки. Мать Болот, вот почему голос страшного Зайчи сразу показался таким знакомым! — Светлый! — Светлый, темный!.. — Кей Войчемир рыкнул, мотнул головой. — Только и заботы мне — вытаскивать вас, бунтарей, из поруба! Садись на коня да проваливай! Вот как? Згур сцепил зубы, усмехнулся: — Не хочу! — Ах ты! — Зайчище шагнул ближе, грозно расправляя широкие плечи: — Еще и спорить решил, бунтарь! Ты чего, еще не понял? Я тебя, сотник, даже помиловать права не имею! По закону как? Миловать можно простого кмета, а ежели старшой волю мою нарушить посмеет!.. Урс, да скажи ты ему! И тут Згур понял, кто такой этот узкоплечий с седой головой. И впервые стало страшно — по-настоящему, до холода в костях. Патар Урс, Отец Рахманов, чье имя боялись даже произносить вслух… — Уезжай, Згур! — голос седого прозвучал тихо и как-то устало. — Возвращайся в Лучев. Здесь и без тебя плохо… В Лучев? Згур даже не удивился, откуда Патар знает о Лучеве. Говорят, Отец Рахманов знает все. Значит, опять бежать? Снова чужбина? Нет! — Светлый! Патар! Я… Я не хочу уезжать! Если я виноват… . — Виноват?! — рыкнул Войчемир. — Еще как виноват! Ишь, бунтарь! Ну ты глянь, Ужик, что за дети пошли! И в кого это только? Моя-то старшая чего удумала? Денор, понимаешь, запалить! Да виданное ли дело — реки огнем жечь? Ужик даже не соизволил повернуться. Худые плечи чуть дрогнули. — А чего ты хотел? Я пытался отговорить — не вышло. А потом решил — правильно! Чем вас еще пронять? Не навоевались, потомки Кавада? — Пронять! — возмутился Войчемир. — Знаю тебя! Не послушались — ты бы и землю с места сдвинул? Згуру стало не по себе. Они что — боги? Да и боги не смеют сотворить такое! — А я уже собирался, — равнодушно бросил Ужик. — Когда твой старший войска к Денору подвел. А ты тоже хорош! Куда смотрел? — Я-то хорош, — Войчемир вздохнул, почесал затылок. — Вот карань! Теперь еще с дочкой мириться! С женой. И со старшим… — Помиришься! — Помирюсь… Светлый вновь тяжело вздохнул, повернулся к Згуру: — Вот чего, сынок! Наворотил ты делов — под самую завязку. Поэтому я тебя это, ну… — Съем… — подсказал Ужик. — А иди ты! — Войчемир огорченно махнул рукой. — В общем, я тебя прошу — уезжай покуда… , Згур покачал головой: — Не уеду, Светлый! Я был обручником твоего сына. Если ты винишь его — накажи и меня. — Чего? — Войчемир явно оторопел. — Да кто же его наказывал, Велегоста-то? Хорош воевода! Его сотника — под суд, а он… Говорю, не хочешь судить, начальство над войском сдавай, как и положено. Так ведь не захотел! Да и не обручник ты ему. Сам знаешь — свадьбу я запретил, а без ведома моего… Все верно! Светлый волен в своих сыновьях. Но если так… Згур взглянул Войчемиру в лицо, усмехнулся: — Ты знаешь обычай, Светлый. Если твой сын отказался, мужем Улады становится обручник. Он ждал возражений, гнева, но Войчемир только вздохнул — тяжко, невесело. — Патар! — Згур повернулся к седому. — Подтверди! Такой обычай есть! Урс переглянулся с Войчемиром, пожал узкими плечами: — Такой обычай действительно есть… Уезжай, Згур! — Уезжать? — Згур улыбнулся, чувствуя, как легче становится на душе. — Я уеду вместе с Уладой! С моей женой! — Женой? — голос Светлого прозвучал как-то странно. — Ты, сотник, вот чего… — Она — моя жена! — упрямо повторил Згур. — Я хочу… — Жена? — в голосе Патара теперь звенел лед. — Так что же ты бросил ее, парень? — Я? — Згур растерялся. — Я ее не бросил! Я… Я вернулся!.. Повисло молчание — тяжелое, густое. Оно длилось невыносимо долго, целую вечность. Наконец Урс покачал головой: — Ты опоздал, сотник! Улады больше нет… Темнота сгустилась, оделась глухим камнем, рухнула, сбивая с ног, вбивая в теплую сухую землю. — Две недели назад дочь бывшего Великого Палатина казнена в Валине. Так решил Кей Велегост… Слова доносились глухо, словно из неведомой дали. Кей Велегост имел тамгу Светлого, дающую власть над жизнью и смертью. Железное Сердце осудил мятежницу. …Перед глазами встало холодное заледенелое поле, черные тела на окровавленном истоптанном снегу — и высокий широкоплечий парень со страшной личиной вместо лица. «Всех! Всех, кто выше тележной чеки!..» Згур поднял глаза к темному, затянутому тучами небу. Хотелось завыть — отчаянно, как воет смертельно раненный пес, но горло стянуло болью. Он бросил ее… Он воевал, одерживал победы, правил. Ему было хорошо. Проклятое сердце билось ровно… — Убейте… Слово выговорилось с трудом. Згур вдохнул воздух, пытаясь справиться с нахлынувшей болью: — Убейте меня! Убейте! Я вас прошу! Я не хочу жить! Убейте! Убейте! Он упал на колени, ткнулся лицом в пахнущую пылью траву. — Убейте! Я не должен жить! Не имею права! Я вас прошу… Он молил о смерти, как не молил еще ни о чем за свою короткую жизнь. Но Смерть медлила… Конец |