Книга Темные тайны, страница 10 – Гиллиан Флинн

— Этот из фанатов дела Фредерика Бейкера, — пояснил Лайл. — Вообще-то последние пару лет мы пытаемся вытеснить из наших рядов эту художественную самодеятельность, но ею увлеклись… слишком многие.

— Дурдом какой-то, — сказала я, чувствуя, что у меня вот-вот лопнет терпение. Со всех сторон меня толкали то руками, то локтями, я делала несколько шагов вперед, но меня тут же оттискивали назад. — Честное слово, никак не возьму в толк, что здесь, черт возьми, происходит!

Лайл нетерпеливо вздохнул и посмотрел на часы.

— Знаете, наше заседание начнется не раньше полуночи. Хотите, я пока вас тут повожу и объясню, в чем дело?

— Я хочу получить свои деньги.

Он пожевал нижнюю губу, вытащил из заднего кармана конверт, сунул мне в руку и, наклонившись к уху, попросил пересчитать деньги потом. Толстый на ощупь конверт меня несколько успокоил.

— Давайте я покажу, чем мы занимаемся.

Мы пошли по периметру помещения. Справа и слева кучками теснились люди, металлическая ограда напоминала о вольерах для собак. Лайл снова начал подталкивать меня вперед.

— «Клуб Смерти» — только прошу, не надо нравоучений, — мы и сами понимаем, что название неудачное, но оно приклеилось, и ничего с этим не поделаешь. Мы сокращенно называем его КС, а поскольку у Канзас-Сити аббревиатура такая же, у нас есть основания именно здесь проводить ежегодную конференцию. Я уже говорил, что наш клуб — для тех, кто расследует преступления. И для энтузиастов. Мы занимаемся нашумевшими делами. Всеми — от дела Фанни Адамс до…

— Что еще за Фанни Адамс? — Я почувствовала укол ревности: разве не я здесь особый гость!

— Ей было восемь лет, когда в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году ее изрубили на куски. Это случилось в Англии. Парень в высокой шляпе изображает убийцу — Фредерика Бейкера.

— Надо же, какой ужас, — сказала я, а про себя подумала: значит, ее давно нет в живых, что хорошо — я вне конкуренции.

— Это преступление получило широкую известность. — Он заметил на моем лице гримасу. — Да, эта часть зала не очень интересна в том смысле, что большинство преступлений раскрыто и тайное давно стало явным. Для меня самое главное в нашем деле — участие в раскрытии нераскрытых преступлений, в разгадывании тайны. У нас есть бывшие полицейские, адвокаты…

— Кто-то разыгрывает и убийство… моих?.. Моей семьи?

В это время рядом затормозил жирный дядька с мелированными волосами и надувной куклой в красном платье, он наступил мне на ногу и даже не заметил. На щеке я ощутила пластмассовые пальцы куклы. Кто-то сзади крикнул: «Эмбер Фрей сдала Скотта Питерсона с потрохами!» Я изо всех сил оттолкнула мужика, взглядом пробежала по толпе: вдруг среди них кто-то оделся как моя мать или как Бен — какой-нибудь размахивающий топором кретин в рыжем парике. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Нет, Либби, что вы! — сказал Лайл. — Я бы ни в коем случае не позволил никаких постановок.

— Почему у вас только мужчины? — За одним из столов неподалеку двое пузатых коротышек в водолазках ссорились по поводу убийств детей, которые недавно произошли в пойме Миссури.

— Нет, у нас есть и женщины, — начал защищаться Лайл, — хотя расследование ведут в основном мужчины. Но пойдите на какую-нибудь конференцию кроссвордов — там то же самое. Женщины приходят ради, так сказать, общения — кофе попить, приобрести старые снимки. Они рассказывают, почему отождествляют себя с жертвами преступлений, которые мы тут рассматриваем: у них ведь могут быть жестокие мужья, которые к ним плохо относятся, да что угодно. Но нам приходится быть настороже, потому что они иной раз чересчур… прикипают, что ли, к судьбам людей.

— Действительно, лучше не принимать все слишком близко к сердцу, — сказала я лицемерно.

Слава богу, Лайл пропустил мимо ушей мое замечание и продолжил свою мысль:

— Сейчас, например, они одержимы историей с Лизетт Стивенс.

Он махнул в сторону стола, где вокруг монитора собралась группа женщин, по-куриному склоняя головы к экрану. Я подошла ближе. Все рассматривали видеомонтаж, посвященный Лизетт. Лизетт с однокурсницами. Лизетт с любимой собакой. Лизетт с сестрой — они похожи как две капли воды.

— Понимаете, что я имею в виду? — сказал Лайл. — Они ведь не занимаются расследованием дела — они просто рассматривают снимки, а это можно делать и дома.

Проблема с Лизетт Стивенс заключалась в том, что в ее деле нечего было расследовать: здесь не было ни ухажера, ни мужа, ни обиженных коллег на работе, ни странного вида работяг, которые бы делали у нее дома ремонт. Зацепиться не за что. Она просто исчезла без какой-либо видимой причины. Разве что она очень хорошенькая. Таких девушек окружающие не могут не заметить. О таких девушках, если они пропадают, и пресса начинает писать.

Я протолкалась к аккуратно сложенным стопкой фуфайкам с нанесенной на них при помощи утюга надписью: «Помогите Лизетт вернуться домой!» Двадцать пять долларов за штуку. Но группу женщин, однако, больше интересовал экран ноутбука — они читали отзывы на сайте. Рядом с отзывом люди часто помещают фото, а снимки, надо сказать, были еще те. «Лизетт, мы тебя любим и знаем, что ты вернешься» — появилось рядом со снимком трех дам среднего возраста на пляже. «Мир и любовь твоей семье в этот тяжелый час» — гласил текст рядом с изображением помеси лабрадора с пуделем. Женщины вернулись на домашнюю страницу, и на экран выплыл снимок, который особенно полюбился журналистам: Лизетт в обнимку с матерью, щека к щеке, обе счастливо улыбаются.

Я встрепенулась, стараясь не думать о Лизетт, которую и знать не знала. А еще — пытаясь справиться с очередным приступом ревности. Очень хотелось, чтобы убийством моей семьи занималось больше всего людей. Что-то вроде всплеска любви — мои покойники лучше всех. Перед глазами мелькнула картинка из детства: мама с собранными сзади в хвост рыжими волосами снимает с меня зимние ботинки, которые нисколько не греют, а потом один за другим трет замерзшие пальцы на ногах, приговаривая: «Грейся-грейся, большой пальчик, грейся-грейся, маленький!» Это воспоминание сопровождается запахом тоста с маслом — правда, был ли там тост на самом деле, не помню. Зато в этом воспоминании на ногах у меня еще полный набор пальцев.

Я передернула плечами, сбрасывая наваждение:

— Так что там еще у нас по плану?

Мы оказались перед настоящей пробкой — толпа выстроилась перед столом с табличкой «Балаган-базар буйного Боба», за которым парень с чересчур длинными усами шумно хлебал суп. На доске у него за спиной выстроились четыре человеческих черепа с надписью: «Последние четверо». Завидев нас, он начал во весь голос требовать, чтобы Лайл представил ему свою маленькую подружку. Лайл попытался от него отмахнуться и вместе со мной просочиться сквозь толпу — не получилось. Он шепнул мне на ухо, что это очередной участник ролевой игры.

— Боб Берделла, — обратился Лайл к парню и подмигнул, шутливо упирая на фамилию, — познакомься, это Либби Дэй из семьи Дэев… Резня на канзасской ферме в Киннаки.