Онлайн книга «Люби и властвуй, или С мужчинами не расслабляйтесь!»
|
– Оттуда. – Я попыталась сохранить равновесие и показала рукой вверх, то есть на дорогу над переходом. – Как тебя звать? – Света. – А ты где живешь? – Глаза бродяги с трубой загорелись жадным похотливым огоньком. – На Рублевке, – не задумываясь, ответила я и вызвала общий хохот всех музыкантов. – А ну-ка, скажи еще раз, где ты живешь? – На Рублевке. – У тебя там дворец? – Нет. Дом восемьсот квадратных метров. – Сколько-сколько? – Восемьсот метров. – А может, и бассейн у тебя есть? – Да. Два. Один крытый, другой открытый. – Народ! Это Света с Рублевки! Прошу любить и жаловать! Света, тебе здесь нравится? – Бродяга с трубой похлопал меня по плечу и обнял за талию. – Весело здесь у вас, – закивала я пьяной головой. – Даже не верится, что еще совсем недавно я жить не хотела. – А почему ты жить не хотела? – Муж к другой ушел, – ответила я и тихонько всхлипнула. – Светик, да ерунда это все! Я тебе говорю – ерунда. – Не ерунда. Я его очень сильно люблю. – Да пусть катится. Светик! Пусть катится колбаской по Малой Спасской. А ты нас сегодня к себе на Рублевку возьмешь? – А вы хотите? – А кто ж на Рублевку не хочет? Сейчас спрошу у своих корешей. Парень с трубой посмотрел на своих собратьев, громко прокашлялся и сообщил: – Народ, Света приглашает нас на Рублевку! Катим? – Катим, – закричали все в один голос. – Будем купаться и пить водку. Только для начала бабла надо немного собрать. Протянув мне грязную шапку, трубач поставил меня в самый центр своей честной компании и отдал хозяйское распоряжение: – Мы играем, а ты бегай с шапкой и собирай с народа денежки. Чем больше денежек соберешь, тем больше выпивки будет. По рукам? – По рукам, – улыбнулась я пьяной улыбкой и внимательно посмотрела на старую, поеденную молью шапку, стараясь стоять по струнке и не терять равновесия. – Ну все, народ, приступаем к работе! Светик теперь будет с нами тусоваться. Назначаем ее нашим казначеем. А затем послышалась громкая музыка и кто-то запел надорванным прокуренным голосом. Музыка и голос были больше чем безобразны и не вызывали иных чувств, кроме горечи и отвращения. Редкие прохожие старались пройти как можно быстрее, не смотря в нашу сторону, а уж если им доводилось на нас взглянуть, то они тут же заостряли свое внимание на мне и начинали шептаться. Оно и понятно. Девушка в дорогих туфлях и в не менее дорогом, хотя и сильно мятом платье, среди опустившихся и грязных людей, с горем пополам играющих на замусоленных инструментах, – явление редкое и, можно сказать, уникальное. А я и не ломала голову по поводу того, как я смотрюсь среди них, потому что мне до этого просто не было дела. Я улыбалась пьяной улыбкой тому, что я не одна, что тут меня никто не жалеет, не осуждает за то, что меня бросил муж, не считает меня плохой женой и не убеждает в том, что я обязана все терпеть во благо семьи и делать все для того, чтобы вернуть и заинтересовать мужа. Никто не говорит, что я обязана забеременеть или начать лечиться, потому что ребенок укрепляет семью, придает жизни смысл. А я до сих пор не могла понять, в чем я провинилась, почему должна лечиться, если все врачи в один голос заверяют в том, что у меня хорошие результаты и что я здорова. Когда заиграла шарманка, я принялась подходить к нехотя останавливающимся прохожим и вымаливать у них деньги. Где-то там, далеко, осталась налаженная жизнь, которая сейчас мне кажется нелепой и глупой, потому что она состояла в основном из лжи. Оказавшись среди бродячих музыкантов, я остро почувствовала, что у меня нет просвета, нет спасения, нет какой-нибудь надежды даже на короткое счастье. Жизнь прошла, и уже ничего не воротишь, не изменишь и не повернешь в нужное русло. Я почему-то вспомнила сильный дождь в тот день, когда мы с Ильей познакомились, дождь, который сопровождал наши отношения. Дождь, когда мы стояли на крыльце в предвкушении праздничного вечера, который чуть позже устроил Илья, и любовались непогодой. И даже сейчас где-то там, над переходом, шел дождь. Мне казалось, что я его слышала, хотя никак не могла слышать. Возможно, я его чувствовала, и каждая капля дождя стучалась не только мне в душу. Она стучалась мне в сердце и пробивала его насквозь. – Света, что ты тут делаешь?! Я напрягла память, уставив неподвижный взгляд на рассматривающего меня мужчину. – Мужчина, не будьте скрягой! Дайте на хлеб великим артистам! – весело засмеялась я и заглянула в странно знакомые глаза. – Света, что происходит! – Ой… Слегка вскрикнув, я закрыла рот ладонью и выпустила шапку с мелочовкой из рук. Передо мной стоял частный детектив Алексей и смотрел на меня глазами, в которых читались недоумение и ужас. – Света, что ты тут делаешь? – Деньги собираю. – Зачем? – На хлеб или на водку. – Ты пьешь? – Я только сегодня… Так получилось. А ты что тут делаешь? Ты пришел нас послушать? – Да нет, что ты! – смутился Алексей. – Я спустился в переход за сигаретами. Я здесь живу. – Где? – На Пушкинской. – Хочешь познакомиться с моими друзьями? – Да пожалуй, нет. – Почему? Они очень хорошие. – Как-нибудь в следующий раз. Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть! Никогда бы не подумал… Бывает же такое… Наталья мне сказала, что ты вышла замуж, живешь на Рублевском шоссе, имеешь большой дом и очень счастлива в браке. – Так и есть, – кивнула я и схватилась за Алексея, чтобы не потерять равновесие и не рухнуть прямо на пол. – Тогда почему ты здесь? – Семейные неурядицы. – Значит, так ты выходишь из семейного ступора? – Так. – Мне кажется, это не самый лучший способ избавиться от семейных неурядиц. – Я пробовала по-другому. Не получается. – Ты уверена? |