Онлайн книга «Самозванка»
— Ладно, сойдет на один раз, — огласила она окончательный вердикт. — Моду на тату придется вводить позже. Еще раз полюбовавшись на самое себя, Златка показала язык отражению, и осторожно, двумя пальцами, чтобы не размазать едва просохший рисунок, водрузила бретельку платья на место. На деликатный скрип половых досок синхронно повернулись три головы: две французские и одна индейская. За время ее отсутствия мужчины переместились за небольшой карточный столик, стоящий рядом с камином. Лакота-сиу выглядел так, как и должен выглядеть индеец. Высокий, поджарый, но широкий в кости. Бесстрастный взгляд глубоко посаженных серых глаз с надменной гордостью сверкал на татуированной физиономии дикаря. Толстая коса, тщательно обернутая узорчатой тряпочкой, ленивым удавом сползала с бритого черепа. Яркая одежда, расшитая бисером и украшенная шкурками горностая, висла мокрой бахромой, роняя крупные капли на вощеный до матового блеска пол. В общем — обычный, ничем особо не примечательный краснокожий. Златка мысленно рассмеялась — именно так она и представляла себе коренного жителя Америки. — Знакомьтесь, Злата, это — мой друг, Сидящий Медведь, — представил индейца де Брюэ. Девушка удостоилась едва заметного величественного кивка. — А это — мадемуазель Злата. Еще один неохотный кивок. Наступило молчание. Медведь пыхнул клубами ароматного дыма из полированной трубки красного дерева и неожиданно сказал: — У тебя красивая скво, бледнолицый друг. Продай! Прозвучало как требование. Де Брюэ отрицательно мотнул головой, тщательно пряча усмешку в глазах. — Двадцать шкурок серебристого горностая, — продолжал упорствовать дикарь. Немного поразмыслив, он внушительно добавил: — Это много! — У всего племени сиу не хватит мехов, чтобы купить меня! — дерзко заявила девушка. Индеец окинул ее презрительным взглядом: женщины, не принадлежащие племени, были товаром. То, что товар попался разговорчивый, особой роли не играло. Он настойчиво повторил: — Продай! — Ты не ответил мне, вождь! — добавив презренья в голос, сказала Златка. — Кто ты… Девушка не дала ему договорить: — Я не знаю, кто я такая. Но моя бабушка мне рассказывала, что когда-нибудь я переплыву Большую Воду и там, в стране Великих равнин, у подножья Черных холмов, найду свой народ. С этими слова она неторопливо опустила бретельку платья, обнажив прелестное плечико. Костилье шумно сглотнул слюну, де Брюэ нахмурился, а дикарь вонзился взглядом в искусно выполненный рисунок. Вопреки ожиданиям девушки он не стал падать на колени, воздевая руки к небу, и биться лысым черепом о паркет. Но невозмутимость его покинула: индеец побледнел. — Ты все еще хочешь меня купить, вождь? — с вызовом спросила Златка. — Прости меня, дочь Великой Совы! — глухо покаялся краснокожий дикарь. — Сидящий Медведь совершил ошибку. Костилье всхлипнул, торопливо извинился и быстрым шагом покинул комнату. Через мгновенье, сквозь приоткрытую дверь, донеслись приглушенные рыданья с трудом сдерживаемого смеха. Индеец, подозрительно скосив глаза на всхлипывающий звук, вновь перевел взгляд на девушку. Златка поднялась из кресла, подошла к дикарю и покровительственно похлопала ладошкой по лысине. Глаза индейца испугано порхнули в сторону. Через минуту, приняв прежний невозмутимый вид, он с затаенным ожиданием промолвил: — Племя лакоты с радостью увидит у своего костра дочь Великой Совы. Де Брюэ выразительно крякнул, а дикарь вопрошающе уставился на девушку. Глубокомысленно прикусив губу, Златка, спустя мгновенье, с достоинством ответила: — Я принимаю твое приглашение, вождь. Но… не сейчас. Жди меня позже. — Мы будем ждать, — эхом откликнулся дикарь. — Я оставлю проводника, чтобы дочь Совы пришла к нам по кратчайшему пути. — Дочь Совы не может заблудиться в лесу! — отрезала девушка. — Прости меня, — вновь смешался индеец. — Ступай! — она величественно взмахнула рукой. — А проводник… пусть остается. Краснокожий дикарь молча кивнул и, столкнувшись в дверях с краснорожим Костилье, исчез, словно его и не было. Шевалье, несколько секунд прислушиваясь к затихающим шагам, с облегченьем разразился полновесным хохотом. Де Брюэ укоризненно покачал головой и требовательно спросил: — И к чему весь этот спектакль? — В горах Дакоты есть все, что нужно любому государству. — А именно? — Золото и армия, — напомнила девушка. — Это сиу — армия? — насмешливо усмехнулся де Брюэ. — Они смелы, воинственны и… не предают друзей, — задумчиво произнесла девушка. — Если их вооружить, то на первое время хватит. — И вы хотите отправиться к ним в одиночку, — скептически вмешался Костилье. — Неужели вы способны бросить девушку на растерзанье дикарям? Мужчины замялись и смущенно переглянулись. — А где же дух авантюризма? И куда пропало хваленое рыцарское благородство? — продолжала наседать Златка. — Мадемуазель, — осторожно начал де Брюэ. — До гор Дакоты не одна неделя пути. Потребуется снаряжение, специалисты — если вы и в самом деле найдете золото, в чем я глубоко сомневаюсь. — Найду! — мрачно пообещала девушка. — Но специалисты мне не нужны — обойдусь без них. — Ну, а рабочие? — Чтобы через месяц все побережье знало о месторождениях? — возразила она. — Добывать будут индейцы. — Индейцы? — хмыкнул Костилье. Повисло молчание, нарушаемое лишь тиканьем напольных часов. — А деньги на экспедицию? — озадаченно отбил дробь по столу де Брюэ. Златка и бровью не повела. — Биржа в городе есть? — Есть, но… — С «но» разберемся позже, — категорично отрезала девушка. — Это безумство! — с нажимом произнес Костилье. — Вы даже не представляете, что вас ожидает. — Нас или вас? — ехидно поинтересовалась Златка. Мужчины вновь умолки. — Скажите, господа, вы верите в рок? В предначертание? Она вновь огорошила их очередным неожиданным вопросом. — Ну да, верим… а как же еще? — почти беззвучно пробормотал Костилье. — И в предначертание верим, и в переселение душ. Девушка нахмурила брови и требовательно притопнула каблучком. Де Брюэ усмехнулся: — Предвестницу рока — femme fatale — я вижу воочию перед собой. Златка очаровательно улыбнулась. Взглядом указав на колоду карт, лежащую с краешка стола, она озорно предложила: — Доверимся судьбе. Карты не лгут, и если они укажут нам дорогу, значит — суждено. Де Брюэ весело рассмеялся и, наблюдая за тем, как неуклюже тасуется колода в руках девушки, спросил: |