Онлайн книга «Американская трагедия»
|
- Протест принят! - загремел судья Оберуолцер. - А вам тогда не приходило в голову, что настоящему Тенету это может не понравиться и что вы можете доставить ему неприятности, раз его именем пользуется человек, вынужденный скрываться? - Нет, сэр... я думал, что Тенетов ужасно много... Тут слушателям полагалось бы снисходительно улыбнуться, но публика была так враждебно настроена, с таким ожесточением относилась к Клайду, что не могло быть и речи о подобном легкомыслии в зале суда. - Послушайте, Клайд, - продолжал Джефсон, поняв, что ему не удалось смягчить настроение толпы, - вы ведь любили свою мать, не так ли? Протест, перепалка, и в конце концов вопрос признан допустимым и законным. - Да, сэр, конечно, я любил ее, - ответил Клайд, но после легкого колебания, которое не прошло незамеченным: что-то стиснуло ему горло, и грудь его поднялась и опустилась в тяжелом вздохе. - Очень? - Да, сэр... очень. Теперь он не смел поднять глаз. - Она всегда делала для вас все, что могла и что считала правильным, так? - Да, сэр. - Но в таком случае, хоть вас и постигло страшное несчастье, как же вы все-таки могли убежать и столько времени жить вдали от матери? Почему вы ни слова не сказали ей о том, что вы вовсе не так виноваты, как кажется, и что ей не нужно тревожиться, так как вы снова работаете и стараетесь вести себя как порядочный юноша? - Так ведь я писал ей, только не подписывался настоящим именем. - Понимаю. А еще как-нибудь давали о себе знать? - Да, сэр. Я однажды послал ей немножко денег. Десять долларов. - И вы совсем не думали о возвращении домой? - Нет, сэр. Я боялся, что меня арестуют, если я вернусь. - Иными словами, - с особенной выразительностью отчеканил Джефсон, - вы были умственным и нравственным трусом, как сказал мой коллега мистер Белнеп. - Я протестую против попыток растолковывать присяжным показания обвиняемого! - прервал Мейсон. - Показания обвиняемого, право же, не нуждаются в каком-либо истолковании. Они очень просты и правдивы, это понятно каждому, - быстро вставил Джефсон. - Протест принят! - объявил судья. - Продолжайте, продолжайте. - Значит, Клайд, как я понимаю, так вышло потому, что вы были в нравственном и умственном отношении трусом. Но я вовсе не осуждаю вас за то, в чем вы неповинны (в конце концов вы не сами себя сделали, верно?). Но это было уже слишком, и судья предостерег Джефсона, чтобы он впредь осторожнее выбирал выражения. - Стало быть, вы переезжали с места на место - в Олтон, Пеорию, Блюмингтон, Милуоки, Чикаго, забирались в какие-то каморки на окраинах, мыли посуду, продавали содовую воду, работали возчиком, скрывались под именем Тенета, в то время как могли бы, в сущности, вернуться в Канзас-Сити, на свою прежнюю службу? - продолжал Джефсон. - Протестую! Протестую! - завопил Мейсон. - Нет никаких доказательств, что он мог вернуться и поступить на прежнее место. - Протест принят, - решил Оберуолцер, хотя в эту минуту в кармане у Джефсона лежало письмо Френсиса Скуайрса, работавшего начальником над рассыльными в отеле "Грин-Дэвидсон" в то время, когда там служил Клайд: Скуайрс писал, что, помимо происшествия, связанного с катанием на чужом автомобиле, он не замечал за Клайдом ничего плохого: юноша всегда был исполнителен, честен, послушен, проворен и вежлив. Когда случилось то несчастное происшествие, мистер Скуайрс был убежден, что Клайд мог быть лишь одним из самых пассивных его участников и что, если бы он вернулся и толком рассказал о случившемся, его бы оставили в отеле. И все это сочли не относящимся к делу! Дальше Клайд рассказал о том, как, сбежав от неприятностей, грозивших ему в Канзас-Сити, и проведя два года в скитаниях с места на место, он наконец нашел работу в Чикаго - сначала возчиком, а потом рассыльным в "Юнион-клубе"; о том, что с первого же места, где он получил работу, он написал матери, а потом, по ее настояниям, собирался написать дяде, - и тут как раз встретил его в клубе, и дядя предложил ему приехать в Ликург. Далее по порядку изложены были все подробности того, как он начал работать, как получил повышение и двоюродный брат и начальник цеха сообщили ему существующие на фабрике правила и, наконец, как он познакомился с Робертой, а потом и с мисс X. Клайд подробно рассказал, как он ухаживал за Робертой Олден и как, добившись ее любви, чувствовал и считал себя счастливым, но появление мисс Х и ее неотразимое очарование вызвали резкую перемену в его отношении к Роберте: она все еще очень нравилась ему, но он уже не мог, как прежде, желать брака с нею. Тут поспешно вмешался Джефсон: обнаруженное Клайдом непостоянство было слишком неприятным свойством, чтобы можно было так быстро заговорить о нем в показаниях, и Джефсон захотел отвлечь внимание присяжных. - Клайд, - прервал он, - вы сначала в самом деле любили Роберту Олден? - Да, сэр. - Тогда вы должны были знать или хотя бы сразу понять по ее поступкам, что она глубоко порядочная, чистая и набожная девушка, так? - Да, сэр, я именно так о ней и думал, - повторил Клайд заученный ответ. - Тогда не можете ли вы в самых общих чертах, не вдаваясь в подробности, объяснить самому себе и присяжным, как, почему, где и когда возникла перемена в ваших чувствах, приведшая к отношениям, которые все мы (тут Джефсон обвел публику, а затем и присяжных дерзким, проницательным и холодным взглядом) сурово осуждаем. Если вы вначале были столь высокого мнения о ней, как же случилось, что вы так быстро дошли до столь недозволенных отношений? Разве вы не знали, что, с точки зрения всех мужчин, а также и всех женщин, отношения эти греховны и вне брака непростительны, что это преступление? Смелость и едкая ирония Джефсона вызвали в растерянно притихшей публике беспокойное движение, - заметив это, и Мейсон и судья Оберуолцер опасливо нахмурились. Что за наглый, циничный мальчишка! Как он смеет коварными намеками под видом серьезного допроса внушать подобную мысль, в которой скрыто посягательство на самые основы общества, на религиозные и моральные устои! Вот он стоит, дерзкий, бесстрастный и надменный, и слушает ответ Клайда: - Да, сэр, мне кажется, я это знал... конечно... но, право же, я никогда не старался ее соблазнить ни сначала, ни потом. Просто я был в нее влюблен. - Вы были влюблены в нее? - Да, сэр. - Очень? - Очень. - И она тоже была сильно влюблена в вас? - Да, сэр. - С самого начала? - С самого начала. - Она говорила вам это? - Да, сэр. - А в то время, когда она переезжала от Ньютонов, - вы ведь слышали все, что говорили об этом свидетели, - вы не уговаривали ее, не старались любым способом, обманом или какими-нибудь доводами убедить ее переехать от них? |