Книга Замок и ключ, страница 52 – Сара Дессен

Неожиданно он умолк — заметил меня.

— А я и не знал, что у тебя гости, — произнес он совершенно другим тоном.

— Это Руби, — сообщил Нейт, поставив коробки рядом с отцом.

— Разумеется, — улыбнулся мне мистер Кросс.

Я выдавила улыбку, вспомнила тот вечер, когда он поймал Роско, и мне стало не по себе.

— Как поживает ваш зять? Поговаривают, его компания скоро выйдет на открытый рынок. Это правда?

— Э-э-э… Я не знаю.

— Пора ехать, иначе к десяти не успеем, — сказал Нейт отцу.

— Да-да, конечно, — ответил мистер Кросс, по-прежнему глядя на меня с улыбкой и не трогаясь с места.

Я обошла бассейн и направилась к забору. Нейт стоял в дверях дома и тоже смотрел на меня. Я махнула ему рукой, но он шагнул в прихожую и исчез из виду.

— Всего доброго! — крикнул мистер Кросс, подняв руку, видно, решил, что я машу ему. — Заходи еще!

Кивнув, я прошла через калитку. На душе у меня было неспокойно. Шагая через двор, я вдруг вспомнила про подаренный домик и вытащила его из кармана, чтобы хорошенько разглядеть. Он был красивый и изящный, в аккуратной пластиковой упаковке, перевязанной ленточкой, но при взгляде на него у меня возникло какое-то смутное чувство тревоги, и я поскорее сунула его обратно.

— Ну, начнем, — произнесла я, достав ручку. — Что означает для вас семья?

— Это когда с кем-то не разговариваешь, — тотчас выпалила Харриет.

— Не разговариваешь? — удивился Реджи.

— Ага.

Реджи бросил на нее изумленный взгляд.

— Что? А как бы ты ответил?

— Не знаю, — признался он. — Может, поддержка? История? Начало жизни?

— Это для тебя, — сказала Харриет. — А для меня семья означает бойкот. Всегда кто-то с кем-то не разговаривает.

— Неужели? — не поверила я.

— Мы — пассивно-агрессивные люди, — пояснила она, сделав глоток кофе. — А молчание — наше излюбленное оружие. Вот я, например, сейчас не разговариваю с двумя сестрами и братом.

— Сколько же у вас в семье детей? — спросила я.

— Семеро.

— Это ужасно, — вмешался Реджи.

— Вот и я о том же, — кивнула Харриет. — Туалет вечно занят.

— Я имел в виду бойкот.

— Да? — Харриет взобралась на табурет у прилавка и положила одну ногу на другую. — Возможно, зато телефонные счета меньше.

— Это не смешно. Общение играет очень важную роль, — сказал он с неодобрительным взглядом.

— Ну, у вас дома, может, и играет. А в моей семье молчание — золото. И всегда в ходу.

— Для меня семья — это источник человеческой энергии, — заметил Реджи, задумчиво перекладывая из руки в руку флакончик с витаминами. — Место, где начинается жизнь.

Харриет изучающе взглянула на него из-за края кофейной чашки.

— Чем, говоришь, занимаются твои родители?

— Отец — страховой агент, а мама работает учительницей.

— Так по-обывательски!

— Правда? — Реджи улыбнулся. — Не поверишь, но я в семье — белая ворона.

— Я тоже! — подхватила Харриет. — Все хотели, чтобы я стала врачом. Мой папа — хирург. Когда я занялась дизайном ювелирных изделий, родители чуть с ума не сошли, не разговаривали со мной несколько месяцев.

— Ты, наверное, жутко расстроилась, — заметила я.

Немного подумав, Харриет ответила:

— Не очень. Вообще-то я только выиграла. В нашей большой семье у каждого имеется свое мнение, которое он норовит высказать, хочешь ли ты того или нет. Раньше мне не давали ничего делать самостоятельно, вечно помогали или лезли с советами. Так что это было своего рода освобождение.

«Освобождение», — записала я.

— Знаешь, это многое объясняет, — задумчиво произнес Реджи.

«Вот уж точно!» — мелькнуло у меня в мозгу.

— Что именно? — поинтересовалась Харриет.

— Ничего, это я так. Да, а как вы решаете, что пора прекратить бойкот? Когда начинаете разговаривать друг с другом?

Харриет отпила кофе.

— Ну, думаю, если кто-то поступит еще хуже. Тебе нужна поддержка членов семьи, и как только ты ссоришься с одним человеком, сразу же миришься с другим.

— В общем, постоянный круговорот, — подытожила я.

— Вроде того. — Харриет сделала еще один глоток. — То сближаемся, то отдаляемся. Разве так не во всех семьях?

— Нет, только в вашей.

Они оба расхохотались, словно Реджи удачно пошутил. Посмотрев на страницу со словами «бойкот», «поддержка», «источник» и «освобождение», я подумала, что проект займет куда больше времени, чем предполагалось.

— Покупатели! — вдруг сказала Харриет, кивнув на парня и девушку примерно моего возраста; они, громко разговаривая, подходили к магазинчику.

— Чем плох джемпер с изображением персидского кота? — спросил коренастый парень с неровно подстриженными волосами.

— Ничем, если твоей подруге под девяносто и все зовут ее «бабуля», — ответила девушка.

У нее были длинные кудрявые волосы, стянутые в хвост на затылке, ковбойские сапоги и короткая дутая куртка с капюшоном, из рукавов которой свисали перчатки.

— Я имею в виду: подумай, что ты хочешь сказать своим подарком? — продолжила она.

— Ну, я даже не знаю, — промямлил крепыш. — То есть она мне нравится, и…

— Тогда не покупай ей свитер, — решительно сказала девушка. — Лучше подари какое-нибудь украшение. Пошли.

Я положила метелочку из перьев и выпрямилась. Парочка подошла к прилавку, и девушка сразу начала разглядывать серебряные серьги-обручи.

— Привет! — поздоровалась я с парнем. Вблизи он выглядел еще моложе и слегка чудаковатым. Футболка с надписью «Выставка АРМАГЕДДОН ЭКСПО-Об: Ты готов к концу света?» только усиливала впечатление. — Чем могу помочь?

— Нам нужно что-нибудь романтичное, — сказала девушка, взяла с витрины кольцо, повертела в руках и положила на место. Она наклонилась, попав в яркое пятно света, и я увидела, что ее лицо покрыто еле заметными шрамами. — Думаю, кольцо — слишком серьезный подарок. А серьги почти ничего не скажут.

— Серьги вообще не говорят, — пробормотал парнишка, принюхиваясь к запаху ароматических палочек. Чихнул и добавил: — Они неживые.

— Ты совершенно безнадежен, — ответила девушка, переходя к ожерельям и цепочкам. — А кулоны у вас есть?

Я слегка опешила под ее пристальным взглядом.

— Что?

Она кивнула на мою шею.

— Ваш кулон. Вы такие продаете?