Онлайн книга «Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры»
|
– Да не в этом дело! Как ты не понимаешь – я через двадцать лет все-таки дождалась… – Чего ты дождалась, голова садовая? Чего? Ну трахнулась с ним, и дальше что? Может, еще пару раз трахнешься… в лучшем случае, а потом? – Я не знаю и знать не хочу, что будет потом, мне про потом неинтересно, в сорок семь лет интересно про сейчас, про сию минуту. – Может, ты и права, – вдруг грустно проговорила Люба. – А что будет с Котей? – С Котей… Котю я, кажется, люблю. – Интересная логика! А с этим недопеском что? – Не знаю… Безумие, наваждение, сексуальный шок, реванш, сбывшаяся мечта, не знаю… Знаю только, что не могу спокойно быть рядом с ним, умираю от желания… Все про него понимаю, ты не думай, я ничуточки не обольщаюсь, я просто добираю то, что недобрала, и он тоже… – Ну он, допустим, недобрал, но про тебя я бы этого не сказала, у тебя, кажется, никогда недостатка в мужиках не было… – Ах, Любка, это все не то, пойми, это как… Ну, если бы тебе вдруг подарили кусочек твоей молодости, всего пять дней, и ты можешь что-то наверстать… – Пять дней? Почему именно пять? – Потому что через пять дней он уезжает! Тут появился очень смущенный, но довольно чистый Марат. – Простите ради бога, но… – Да ладно, мне уже все объяснили, можете себя не утруждать, – очень сухо проговорила Люба. – Иди умойся и причешись! – басом приказала она мне. Я бросилась в ванную. Видок у меня был еще тот! Глаза горели каким-то мартовским кошачьим огнем, щеки пылали, губы вполне недвусмысленно припухли. Я быстро приняла душ, потому что все тело было в песке, тщательно умылась холодной водой, стараясь при этом думать о чем-нибудь очень добродетельном. И когда я вышла, Любка, взглянув на меня, проворчала: – Вот теперь ты отдаленно напоминаешь приличную женщину! – Суровая дама, – сказал Марат, когда мы сели в машину. – Да, знаешь, мы как-то в Новый год играли в такую игру – пишется рассказ без прилагательных, желательно о всех присутствующих, пишет кто-то один, а потом все остальные называют прилагательные, самые нелепые, автор их вписывает, а потом вслух читает рассказ. И порою бывают уморительные совпадения. Вот и Люба в таком рассказе оказалась свирепой Любовь Израилевной. Мы потом ее только так и звали, а вообще она ужасно добрая, моя Любка, я страшно ее люблю. Мы подъехали к дому, поднялись по лестнице, стараясь держаться на расстоянии, чтобы нечаянно не коснуться друг друга, это было слишком опасно. «Мы провода под током», – вспомнился мне опять Пастернак. – Ну наконец-то, – приветствовала нас Дашка и наградила поцелуем каждого из родителей. – Вы голодные? – Да! – Понимаешь, мы хотели после купания зайти в кафе, а в результате Марат черт-те сколько проканителился с колесом, затем мы куда-то не туда заехали, поэтому так припозднились. – Ничего, сейчас я вас накормлю! Пойдемте на кухню, а то Данька уже лег. Пока она возилась с ужином, они с Маратом обсуждали, куда нам с ним следует съездить, потом Дашка вручила ему ключи от машины, объяснила, где она стоит, и т. д. Мы с Маратом накинулись на еду, а наша дочка, подперев кулачком подбородок, с любовью и умилением взирала на нас. А я, дура набитая, чувствовала себя совершенно счастливой – я сидела за столом с мужчиной, которого любила больше всех на свете (я как-то забыла, что эта любовь осталась в далеком прошлом), и с единственной обожаемой дочерью, моей и этого мужчины. В какой-то момент мы с Дашкой встретились глазами, и, кажется, она прочитала мои мысли и улыбнулась мне, грустно и отчасти виновато. Хотя, видит Бог, ее вины тут не было. – Папа, перебирайся-ка ты к нам, зачем тебе жить у чужих людей, когда у нас есть свободная комната. Что она делает?! Я же погибну! – О, это просто прекрасно! – вскричал Марат. – Завтра же и переберусь, если, конечно, Кира не возражает. Я понимала, что надо, надо возразить, причем категорически, но при мысли о том, что у нас будут не только дни, но еще и ночи… – Папа, а ты прямо сегодня и оставайся, я сейчас тебе все приготовлю! – Нет, девочка, это невозможно, я должен предупредить хозяев квартиры, привести там все в порядок, оставить машину и так далее. Но завтра вечером я уже буду здесь, с вами, мои дорогие… Зазвонил телефон, звонок явно междугородний. Неужели Котя? Это и в самом деле был Котя. – Кузенька, я тебя не разбудил? – Нет, что ты, ну как там дела? – Да вроде бы все не так уж страшно. Дашино лекарство и бандаж очень пригодились, так что передай ей привет и благодарность от будущей сводной сестры. Я все рассказал Надюше, она очень за меня рада. Кузенька, почему ты молчишь? – Я просто слушаю. – А что у тебя с голосом, что-то случилось? – Нет, ничего, я просто очень сегодня устала, а ты, думаю, вообще с ног валишься. – Ну ладно, моя хорошая, ложись спать, я тоже сейчас лягу, а утром представлю себе, как ты плещешься в море, и мне сразу станет легче. К тебе там еще никто не приклеился? – Когда? – честным голосом спросила я. – Ты ведь только сегодня улетел (а я уже много чего успела). Котенька, не думай ни о чем дурном, ложись спать и береги себя. – Для тебя? – Конечно. Ну почему, почему так бывает? Годами ничего в твоей жизни не происходит, а потом вдруг события начинают громоздиться одно на другое и только успевай поворачиваться. И все зависит лишь от воли случая. Вот предпочти Дашка Марину Фельдман Марине Воробьевой – и все, мы с Маратом не встретились бы. Не попади Котин зять в аварию, Котя не улетел бы и не было бы этого вечера… – Мама, я вдруг так захотела спать, просто ужас, ты проводишь папу? – Детка, я уже ухожу. – Нет, папочка, ты не уходи, сиди сколько хочешь, а я пойду спать. Спокойной ночи, папочка! Нежно поцеловав папочку и мамочку, Дашка ушла к себе. И я тут же очутилась в объятиях Марата. – Пусти, Марат, а вдруг Дашка еще вернется! – Нет, нет, она не вернется, я не могу, пойдем, пойдем к тебе, скорее… Я была не в силах противиться ему, но при мысли, что вот на этой самой кровати я позавчера лежала с Котей, мне стало как-то не по себе. – Нет, Марат, милый, не надо! – Ну почему, почему? Я так тебя хочу… – Марат, я не хочу опять наспех, кое-как, вот утром я останусь одна, ты придешь, и у нас будет сколько угодно времени, а сейчас нет, не могу, я устала, пусти! |