Онлайн книга «Зверь в каждом из нас»
|
Арчи осмотрел свое новоявленное войско. Четыре человека. Он сам, Шабанеев, Лутченко и Генрих. Если учесть, что противостоят им семидесятилетний старик и горстка кабинетных очкариков, можно счесть задание увеселительной прогулкой. – Ну, за него я молчу, пусть себе с компом обнимается, – зло сказал Арчи, кивнув на Шабанеева. – А вот ты пойдешь? Пойдешь со мной убивать одного деда и шестерых яйцеголовых? Арчи в упор глядел на Лутченко. – Туранская эскадра на подходе, – упавшим голосом сообщил один из пилотов. – Война, люди, война… Лутченко, побледнев, втянул в голову в плечи. – Что, сжалась душонка? – презрительно сказал Арчи. – Своими-то руками кровушку проливать тяжко… – У меня был фитиль когда-то… – пробормотал Лутченко и отвел взгляд. – Хрен с тобой, оставайся, – Арчи махнул рукой. – Я пойду, – очень спокойно сообщил Генрих. – Только я помимо ножа возьму еще и огнестрелку. А ты как хочешь. – А я – ножом, – Арчи угрюмо похлопал себя по карману. – Чтоб потом все это красненькое по телеку показали. Облачайся, Генрих. Генрих быстро сбросил одежду и натянул такие же, как у Арчи, шорты. – Ты плавать-то хоть умеешь? – осведомился Арчи. – Умею. Не беспокойся. – Вижу яхту, дистанция четыре с половиной, идут на нас, – крикнул из кабины пилот. – Снижайся, – велел ему Арчи. Как всегда перед операцией, когда решение уже принято, пришло спокойствие и уверенность. Руки и не думали дрожать. В душе стало гулко и пусто. Она будет потом болеть, душа. Когда удовлетворенно притихнет то, что ведает в человеке пресловутым профессиональным долгом. До чего же алчно и неистребимо оно, это что-то, ведающее в человеке профессиональным долгом… – Снижайся… Готов, Генрих? Прыгай ногами вниз, высоты не бойся, удара о воду тоже. Смотри только не плюхнись плашмя. В воде сразу раскинь руки и всплывай. Береги уши, зальет – хана тебе, не выплывешь. На, вот, шапочку натяни, как всплывешь – выбросишь. – Спасибо, – поблагодарил холодный и невозмутимый, как скала, Генрих Штраубе. Агент Немец. Пока несостоявшийся друг, и, возможно, будущий молчаливый собутыльник по заливанию спиртом саднящей человеческой совести. – Огнестрелку сюда, в герметик. – Спасибо, я знаю как этим пользоваться. – Все, ниже не получится, – донеслось из кабины. – Зачерпнуть можем… – Ниже и не нужно. Открывайте люк… От воды махолет отделяло метров пятнадцать. Пятиэтажный дом. – Готов, Генрих? – Готов. – Давай! Арчи хлопнул напарника по плечу. Тот натянул шапочку и пристегнул пакет с пулевиком к лямке на поясе. Генрих на миг замер перед люком, выглянул и шагнул в пустоту. – Удачи, – робко пожелал в спину Лутченко. – Удачи, – эхом повторил махолетчик. Пилоты, кажется, тоже что-то пожелали. Но Арчи уже не услышал. Он оттолкнулся и в несчетный раз за свои неполные тридцать лет жизни ухнул навстречу оглушительно синей морской глади. Только море умеет так обнимать. * * * – Палыч… – у генерала Золотых, конечно же, был озабоченный голос. Озабоченный, но вместе с тем и азартный. – В «двадцать пять» есть ведь один туранец? – Есть, – подтвердил Коршунович. – Надо его спеленать потихоньку. Сумеете? – Сумеем. – Где еще есть туранцы? – Наблюдателей мы уже заперли. Само собой, вежливо и корректно. Кстати, я закончил срочный рапорт президентскому совету, сейчас тебе принесут; подмахни и отправляй сразу. – Понял. Как флот? – Прут на север. Если яхта не изменит курса, они встретятся часа через четыре, где-то уже за Севастополем, наверное. Яхта плавно отклоняется к западу, потом отклонится к северо-западу. Севастополь они обойдут; смешно, но там не осталось ни единого катера, на котором их можно перехватить!! Я отправил группу, они потрошат частные суда. Может, чего и найдут. – А как наши ангелы? – Шериф с Немцем? Только что высадились. – Жалко старика… – вздохнул Золотых. – Всю жизнь пахал на этого психа, и в итоге угодил в самый котел… – Ты о Шадули? – спросил Коршунович. – Так сам виноват, нечего было на деньги прельщаться. Работал бы в своем университете… – Не скажи, Палыч. Ученые – они же фанатики. Их исследования интересуют, а остальное все по боку. Исследования – это деньги. А откуда деньги берутся, разве это интересно? Ты, вот, происхождение каждого рубля из своего жалования не выясняешь, нет? Коршунович озадаченно хмыкнул; кажется, он был удивлен, что в такие горячие минуты Золотых вдруг ударился в философию. – Ладно, давай, командуй… Меня тут опять президент требует… – Ага, Семеныч… «Слава богу, – подумал генерал Золотых, – хоть старые коллеги иногда по-старому обращаются… А то все «господин генерал» да «господин генерал»…» * * * – Эй!! – закричал Арчи, вышел из воды едва ли не по-пояс, взмахнул руками и снова ухнул в прохладные черноморские объятия. Генрих покачивался на волне совсем рядом. Он уже снял и выбросил шапочку; на воде Генрих держался достаточно уверенно, но все равно смешно вытягивал шею и топорщил уши. Овчар, что с него возьмешь… «Вадим» чуть изменил курс – их явно заметили. На руле стоял Чиков; когда яхта, описав короткую дугу, стала в левентик и паруса заполоскались по ветру, Ник де Тром бросил свободный шкерт Генриху, а Арчи в два десятка мощных гребков доплыл до кормы, влез по спущенному наспех трапу, цепляясь за релинг, и помог подтянуть Генриха. Сначала Арчи хотел шепнуть Нику и Чикову, чтобы его «не узнавали», а потом подумал: зачем? – Братан? – Чиков не выглядел слишком удивленным. – Ты-то здесь откуда? – Служба, братан… – печально сообщил Арчи, отряхиваясь. Во все стороны разлетелись брызги. Генрих как раз вытаскивал из герметика пулевик, а Ник выбирал из воды мокрый шкерт. Уголком глаза Арчи наблюдал, как из кубрика на него смотрят настороженные биологи-чирсовцы. – Убирайте паруса, братан, – жестко велел Арчи. – И это… не отсвечивайте, ладно? Мы сейчас работать будем. Ник послушно метнулся на палубу, сдернул фалы и принялся спускать, а потом увязывать стаксель. Чиков бросил руль, поймал гик, зафиксировал его и быстро стянул грот. – Все. В кубрик, – скомандовал Арчи. В кокпите с пулевиком в руках зловещим изваянием воздвигся Генрих. Лицо у него было совершенно отрешенное. |