Книга Крыши Тегерана, страница 10 – Махбод Сераджи

Я с трудом слушаю рассказы Ахмеда о Фахимех, потому что постоянно думаю о Зари. Я никогда не позволяю себе сексуальных фантазий о ней — она для этого слишком чиста, и я бы сошел с ума от стыда и чувства вины. Я представляю Доктора с Зари счастливой семейной парой с множеством детей, а себе отвожу роль доброго друга в их жизни. Правда, я подстрекал Ахмеда к бунту против семьи Фахимех, и это охладило мои грезы. Я не смогу сделать то, что совершил он. Во-первых, Зари любит Доктора. Во-вторых, я не настолько храбр, как Ахмед. И в-третьих, я просто не могу поступить так с Доктором, ведь он отличный парень. Иногда, однако, я думаю о том, как могли бы сложиться паши с Зари отношения, не будь в нашей жизни Доктора, и каждый раз непроизвольно и проворно кусаю кожу между большим и указательным пальцами.

В мечтах я проживаю остаток жизни с милым сердцу секретом, который никто никогда не узнает. Но однажды вечером на крыше, когда Ахмед говорит, а я слушаю, уставившись в усеянное звездами ночное небо раннего лета, я неожиданно для самого себя перебиваю его.

— Я хочу открыть тебе секрет, — говорю я.

— Про тебя и Зари? — тотчас же спрашивает он.

— Когда ты догадался?

— Когда я догадался, что мой лучший друг влюблен? — ухмыляется он. — Наверное, каждый раз, как он волновался, когда мимо проходила определенная особа, или когда не смел смотреть ей в глаза, если она обращалась прямо к нему. Как в тот раз, когда она принесла нам после футбола холодный шербет, а у тебя дрожали руки, когда она подала тебе стакан, — помнишь? О, вот это мое любимое. Она спросила у тебя время, а ты посмотрел на часы и сказал, что пять минут до обеда.

Ахмед смеется, а я смотрю вниз, на свои ноги.

— Знаешь, что ты всегда делаешь? — спрашивает он. — Ты вечер за вечером называешь ее именем самую большую и самую яркую звезду.

— Правда?

— А ты разве не замечал, что я всегда называю соседнюю звезду твоим именем?

Я качаю головой.

Итак, теперь мой черед рассказывать все Ахмеду, а его черед — слушать всю ночь. Я рассказываю ему о ее походке, подбородке и скулах. Говорю о ее глазах и своих мечтах, чувстве вины и постоянных попытках не позволять себе нехорошие мысли. Но я не говорю ему о намерении Доктора жениться на ней. В конце концов, нужно всегда выполнять данное другу обещание.

Ахмед курит сигарету и предлагает мне тоже. Я мог бы выкурить целую пачку, но решаю не навлекать на себя косые взгляды отца.

— Когда ты понял, что любишь Зари? — спрашивает Ахмед.

— С тех пор, как себя помню, — говорю я, опустив голову. — Думаю, наверное, твоя история с Фахимех заставила меня это принять.

Некоторое время мы молчим. Ахмед размышляет с серьезным выражением лица. Я сомневаюсь, стоило ли признаваться ему в своих чувствах к Зари, и с тревогой спрашиваю, считает ли он меня дурным человеком.

— Ради бога, о чем ты? — смеется Ахмед.

— Ну, понимаешь, из-за Доктора и всего остального, — мямлю я. — Он… он наш друг, а… а мы сидим здесь и болтаем о его невесте. То есть не ты, а я. Это ужасно.

Ахмед опять смеется и качает головой.

На следующий день Ахмед говорит мне, что Кейван, шестилетний брат Зари, мастерит маленькую собачью конуру.

— Зачем? Ему купили щенка?

— Нет. Просто школьное задание на лето.

От его взгляда мне становится не по себе.

— Почему ты на меня так смотришь? — спрашиваю я.

— Как у тебя с плотничным делом?

Я смеюсь, потому что не очень-то разбираюсь в этом. Тем не менее Ахмед звонит в дом Зари. Я не успеваю ничего понять, как мы уже помогаем во дворе Кейвану. Родители Зари на работе. Они уже двадцать лет владеют маленьким рестораном неподалеку.

Когда Зари выходит во двор, она приковывает к себе все мое внимание. Я сгораю от стыда и говорю Ахмеду, что для меня это становится чересчур сложным. Я не только предаю Доктора, но и притворяюсь другом шестилетки, чтобы побыть рядом с его сестрой. Ахмед советует мне не переживать.

Зари одета в облегающую голубую футболку и длинную черную юбку с цветочным рисунком. Влажные волосы аккуратно зачесаны назад, глаза и губы немного подкрашены. Я слишком взволнован и робок, чтобы смотреть ей в лицо, так что каждый раз, как она выходите нами поговорить, я начинаю неуклюже возиться с малопонятными деревяшками и инструментами. Когда она поворачивается спиной, я смотрю на изгиб ее руки и изящное запястье. Я замечаю у нее на руке тонкие светлые волоски, сияющие на солнце, и это приводит меня в такой восторг, что я готов плясать. Ее взгляд, улыбающиеся глаза женщины, которую мне хотелось бы любить, полны умиротворения. Тонкая талия вызывает желание заключить ее в объятия. Мне приходится отвести глаза и пару раз моргнуть, чтобы стереть из сознания это видение.

Она приносит нам прохладительные напитки и благодарит за помощь ее маленькому брату. Я так взволнован ее присутствием, что, неловко отхлебывая, проливаю на себя большую часть.

— У тебя грудь тоже хочет пить? — наглым тоном спрашивает Ахмед.

Я бросаю на него сердитый взгляд. Зари смеется над замечанием Ахмеда и говорит:

— Оставь его в покое, бедняге жарко и хочется пить.

Когда Зари уходит в дом, Ахмед произносит:

— Она не сводит с тебя глаз.

— Да она на меня даже не взглянула!

— Ты не знаешь женщин. Кажется, они на тебя не смотрят, а на самом деле следят за каждым движением. Голова у них работает, как радар. Они тебя видят, но ты понятия не имеешь, что у них на мушке. Не смущайся! Заговори с ней, когда она придет.

Через несколько минут Зари возвращается во двор. Она садится на край хозе. Потом опускает в прохладную воду хорошенькие белые ножки и принимается за чтение.

— Иди поговори с ней, — шепчет Ахмед.

— Нет, — отрывисто говорю я.

— Иди.

— Нет.

— Ты безнадежен, — говорит он мне. — Что ты читаешь? — кричит он Зари.

— «Сувашун» Симин Данешвар. [2]

Ахмед поворачивается ко мне с притворным изумлением.

— Ух ты! Твоя любимая книга.

И сообщает Зари:

— Он любит эту книгу.

Мне хочется его убить. Я даже не читал «Сувашун».

— Что ты о ней думаешь? — спрашивает Зари.

— Ну, Данешвар — одна из лучших писательниц, — застенчиво бормочу я, стараясь не смотреть прямо в глаза Зари из страха, что у меня совсем прервется дыхание. — Она хорошая. По сути дела, более чем хорошая — она очень хорошая.

Краем глаза я вижу, как Ахмед качает головой. Зари внимательно слушает.