Онлайн книга «Охота на овец»
|
– Вот было бы забавно, если бы Синдзюку вдруг оказалась где-нибудь на Экода! – развеселилась подруга. – Если станция Синдзюку окажется на Экода, то это будет уже станция Экода! – возразил водитель. – Даже если она там окажется вместе с линией Ода-кю? – не унималась она. – Подождите – вернемся к теме! – вмешался я. – Ну, а если бы станции можно было поменять местами? Предположим, создана система массового производства станций Государственного метро – этакие складные вокзалы. И станцию Синдзюку можно разобрать как конструктор и поменять со станцией Уэно. Как тогда? – Очень просто. Где район Синдзюку – там и станция Синдзюку, а уж в районе Уэно – станция Уэно. – Ага! – воскликнул я. – Так вы все-таки не об имени для самого объекта говорите, а о названии роли, которую этот объект играет для человека! То есть – опять разговор про цель? Водитель снова погрузился в молчание. Впрочем, на этот раз оно длилось не слишком долго. – Мне кажется, – сказал он, – в таких разговорах не следует забывать о простой человеческой теплоте... – То есть? – Все парки, улицы, станции метро, стадионы, кинотеатры человек старался назвать какими-нибудь красивыми именами, верно? То есть, имена им давались как бы в награду – в благодарность за то, что они застыли на месте, приняв свою неизменную форму на этой Земле. Новая теория... – Так что же, – спросил я, – если я откажусь от способности соображать, сяду на месте и застыну навеки в неизменной позе – мне тоже придумают какое-нибудь расчудесное имя? Водитель скользнул взглядом по моему отражению в зеркальце заднего вида. В глазах его было сомнение – не подстраиваю ли я для него очередную ловушку. – В каком смысле – застынете? – Замерзну. Окаменею. Как принцесса в Сонном Царстве. – Но ведь у вас уже есть имя! – Ах, да, – осенило меня. – Я и забыл. * * * У стойки аэропорта нам выдали посадочные талоны, и мы раскланялись с водителем, пришедшим нас проводить. Тот поначалу собирался было остаться с нами до последнего, но, узнав, что до отлета еще полтора часа, передумал, простился и исчез. – Ох, и странный тип! – сказала подруга. – Я знаю место, где все такие... Там еще коровы охотятся за плоскогубцами. Мы отправились в ресторан и устроили себе ранний обед. Я заказал креветки в кляре, она – спагетти. За окном ресторана с какой-то судьбоносно-медлительной величавостью то взлетали, то шли на посадку «Боинги-747» и «Трайстары». Моя спутница ела, подозрительным взглядом изучая каждую нитку спагетти перед тем, как отправить в рот. – А я всю жизнь думала, что в самолетах должны кормить! – произнесла она недовольно. – Не-а!... – Я покатал на языке, пытаясь жевать, горячий кусок креветки, проглотил его – и тут же запил ледяной водой. Креветки были просто горячими; никакого вкуса я не чувствовал. – Кормят только на международных рейсах. А на внутренних, даже самых долгих, – в лучшем случае получишь бэнто [20] . Да такое, что о деликатесах лучше не вспоминать... – А кино показывают? – Тоже нет. Какое кино, если даже до Саппоро – час с небольшим? – Что, вообще ничего нету? – Ничего. Посидел в кресле, почитал книжку – и прибыл куда нужно... Как в автобусе! – Разве что светофоров нет. – Да, светофоров нет. – Тоска! – вздохнула она. Затем вернула вилку со спагетти обратно в тарелку и вытерла салфеткой губы. – Действительно, не стоит того, чтобы именем называть... – Ну да, скучища. Но зато экономится время. На поезде ты бы до Хоккайдо двенадцать часов добиралась! – И куда же оно потом девается, это время? Я отказался от всяких попыток прикончить креветки, отодвинул тарелку и заказал нам обоим по кофе. – Что значит – куда девается? – Ну, ты же сказал, что благодаря самолету экономится целых десять часов времени, так? Куда же такая куча сэкономленного времени потом уходит? – Время вообще никуда не идет. Оно – прибавляется. Эти десять часов нашей жизни мы можем провести или в Токио, или в Саппоро. За десять часов можно посмотреть четыре фильма и два раза поесть. Так, нет? – А если неохота ни есть, ни кино смотреть? – Это уже твоя проблема. Время тут не при чем. Она закусила губу и стала рассматривать тяжелые и приземистые «Боинги» за окном. Я занялся тем же. Своим видом 747-й всегда напоминал мне жирную, безобразную старуху, обитавшую по соседству в городе моего детства. Огромные обвислые груди, отекшие ноги, короткая усохшая шея... И летное поле аэропорта теперь сильно смахивало на гигантский зал заседаний таких вот старух. Десятки, сотни жирных старух одна за другой то появлялись, то покидали собрание. Пилоты и стюардессы, снуя от них к зданию аэропорта и обратно, хоть и вытягивали шеи в попытках сохранить гордый вид – но на фоне этих гигантских уродин смотрелись просто ощипанными цыплятами. Когда люди летали на «DC-7» и «Френдшипах», – такого чувства, возможно, не появилось бы. Хотя я не помню, как тогда было на самом деле. А может, так чудилось лично мне – оттого, что 747-й был похож на жирную и безобразную старуху из моего детства. – Слушай, а время растет? – вдруг спросила она. – Нет. Время не растет... – сказал я. Собственный голос неожиданно показался мне странно чужим. Я откашлялся и хлебнул наконец-то поданного кофе. – Время не растет. – Но на самом деле его ведь становится больше, верно? Как ты сам и сказал, оно «прибавляется»... – Сокращается тот его отрезок, который нужен для перемещения в пространстве. Общий же объем времени не меняется. Скажем так: больше кино можно посмотреть, вот и все. – Если, конечно, хочется смотреть кино... – сказала она. * * * Тем не менее, прибыв в Саппоро, мы посмотрели-таки кино, причем целых два фильма сразу. Часть седьмая
ОТЕЛЬ «ДЕЛЬФИН» 1
ПЕРЕМЕЩЕНИЯ В КИНОЗАЛЕ. ПРИБЫТИЕ В ОТЕЛЬ «ДЕЛЬФИН» В самолете она сразу села к окну и все время, пока мы летели, глядела на землю. Я сидел в кресле рядом и читал «Записки о Шерлоке Холмсе». В небе, докуда хватало глаз, не было ни единого облачка, а по земле неслась крошечная тень нашего самолета. Строго говоря, – подумал я, – раз уж мы сидим внутри самолета, то и две наших тени должны находиться внутри этой тени от самолета. А если так – значит, мы все еще оставляем свой след на этой Земле. |