Онлайн книга «Иероглиф смерти»
– В нашей стране – нет. Ни стандартов кремации, ни стандартов захоронения. Семьдесят лет советской власти сильно повлияли на похоронные ритуалы. Религию отменили, а взамен так ничего толкового и не придумали. Теперь сколько семей – столько и ритуалов. Нет объединяющего начала, как это было когда-то у наших прабабушек и прадедушек. Никто толком не знает, как надо хоронить, все питаются какими-то слухами, домыслами и предположениями. И это не может не огорчать. Директор вздохнул, а потом вдруг спросил: – Знаете, о чем я мечтаю? – О чем? – О том, чтобы люди избавились от предрассудков. – От каких предрассудков? – не поняла Маша. – От всяческих. Вы, например, знаете, что в деревнях, перед тем как похоронить покойника, мыло, которым его обмывали, разрезают на кусочки? А во время траурной процессии метут метлами дорогу, чтобы душа покойного не нашла дорогу домой! – Жуть какая. – Вот и я о том же. Все эти предрассудки… – Илья Игнатьевич, – мягко перебила Маша, – вы простите, но у меня не очень много времени. – Да-да, понимаю. – Директор откинулся на спинку кресла. – Итак, о чем вы хотели со мной поговорить? – Я хотела бы узнать об одной вашей… клиентке. Слово «клиентка» пришло Марии в голову непреднамеренно, и она тут же почувствовала себя глупо, однако директора это ничуть не смутило. – Имя, фамилия, дата кремации? – деловито уточнил он, повернувшись на вертящемся кресле к черному стеллажу с толстыми папками. – Двенадцатое ноября прошлого года. Имя – Эльза Маратовна Багирова. Директор выбрал нужную папку, снял ее со стеллажа, взгромоздил себе на колени, раскрыл и принялся листать. – Сейчас поищем ваш фитилек… Мария озадаченно приподняла бровь: – Не поняла. – Фитилек, – повторил Вострецов, не отрывая взгляда от папки. – Так мы называем наших клиентов. Что-то вроде профессионального жаргона. Машу передернуло. – Оказывается, у работников крематория тоже есть чувство юмора? – А куда ж без него? Без него никуда. Ага, вот, нашел. Кремацию производил Вася Каткевич. – Директор поднял на Машу взгляд. – Вы его сегодня уже видели. – Тот парень с чекушкой? – Да. – Могу я с ним побеседовать? Директор улыбнулся: – Да без проблем. Сейчас я его вызову. – Можно я поговорю с ним наедине? – Наедине? Да легко. Пять минут спустя Василий Каткевич сидел в кабинете начальника, в его вертящемся кресле, а сам Илья Игнатьевич удалился по делам. Маша решила не тратить время на долгое вступление и сразу перешла к делу: – Василий, год назад вы кремировали тело девушки по имени Эльза Багирова. Парень, сидевший напротив, посмотрел на Машу исподлобья. – Я много кого кремировал, – сказал он. – Хотите, чтобы я запомнил всех? – Эту вы должны были запомнить. – Это почему же? Мария пошла ва-банк. – Потому что в тот день случилось чрезвычайное происшествие, – отчеканила она, пристально глядя парню в глаза. – И вы не стали докладывать о нем директору. Если вы сейчас подробно мне обо всем расскажете, я тоже ничего ему не скажу. Некоторое время парень сидел неподвижно, словно громом пораженный. Потом зашевелился, промычал что-то невразумительное, после чего нагнулся вдруг к мусорной корзине, достал ополовиненную чекушку, свинтил крышку и приложился к горлышку. Сделав пару глотков, он отнял бутылку от губ, вытер рот рукавом и сказал: – Уф-ф… – Потом посмотрел на Марию хмурым взглядом и проговорил с угрюмой усмешкой: – Надо же… Значит, все-таки пронюхали. Если хотите знать, я ни в чем не виноват. Я не сторож и не охранник. Мое дело тихое и мирное – сжигать людей. – Звучит неплохо. Итак, что произошло с телом Эльзы Багировой? Парень хотел снова приложиться к бутылке, но передумал. – Оно пропало из бальзаматорской за четыре часа до кремации. – Как пропало? – проговорила Мария, удивленно моргнув. – Да вот так. Исчезло. С концами. Словно его и не было. – Работник посмотрел на Машу подозрительным взглядом. – А вы разве не знали? Любимова, уже полностью оправившаяся от удивления, сдвинула брови и строго сказала: – Продолжайте. – Ну… – Парень пожал плечами. – Я тогда сильно запаниковал. Случай-то экстраординарный. Ни раньше, ни потом такого не бывало. Терять работу из-за пропавшего тела мне не хотелось. Ну, я и решил это дело затихарить. – Значит, вы сожгли пустой гроб? – Ну да. А что еще мне оставалось? Маша нахмурилась. – У вас разрешено родственникам присутствовать на кремации? – Да. Для них есть специальная комнатка за стеклом. – Кто присутствовал на кремации Эльзы Багировой? – Только ее брат. – Он пришел заранее? Парень подумал, помотал головой: – Да нет. Пришел впритык, даже опоздал на пару минут. Но я его дождался. – Кто, по-вашему, мог похитить тело? – Да какие-нибудь извращенцы. В наше время этой швали полно развелось. – И зачем извращенцам мог понадобиться труп? Василий усмехнулся: – А вы не понимаете? Красивая, молодая… Охотников пруд пруди. Мария прищурила недобро замерцавшие глаза: – Вам самому не омерзительно то, что вы говорите? – Нет. А должно быть? – Он снова усмехнулся. – Мария… как вас по батюшке? – Александровна. – Мария Александровна, я каждый день сжигаю в этой печи по десять человеческих тел. И вы думаете, что я способен испытывать чувство брезгливости или омерзения? Вы ведь там у себя работаете с патологоанатомами. Много среди них брезгливых людей? Маша молчала. Столкновение с ничем не прикрытым цинизмом всегда выбивало ее из колеи. Парень посмотрел на ее лицо и сказал: – По-моему, вам надо выпить. Хотите? Здесь еще остался глоток. – Спасибо, не хочу. Скажите, как отсюда можно вынести тело? Разве крематорий не охраняется? – Охраняется. Но есть масса разных способов и лазеек. Покойников никто особо не сторожит. Они ведь не могут сбежать. Хотя… как выяснилось, могут. Маша молчала, покусывая фильтр дымящейся коричневой сигаретки и о чем-то размышляя. |