Онлайн книга «Код Рублева»
Марго кашлянула в кулак. Толстяк вздрогнул и испуганно на нее посмотрел. – А что же, – пробормотал он, слегка наклоняясь к дьякону, – эта странная девушка с вами? – Со мной, – кивнул отец Андрей. Несколько секунд толстяк недоверчиво таращился на Марго, затем, будучи, видимо, по натуре человеком незлобивым и добродушным, решил сменить гнев на милость и улыбнулся. – Что ж, раз такое дело… Вы меня представите вашей спутнице? – Разумеется. Марго, знакомьтесь, это Владимир Иванович Белкин. Он историк. Марго протянула толстяку руку. – А я Марго. Просто Марго. – Очарован! Весьма очарован! – Белкин, неуклюже поклонившись, поцеловал ей руку. – Как там у Горация? – снова забасил он. – «Эта понравится вмиг, а иная – с десятого раза». Марго хотела ответить в том роде, что Гораций – ее любимый поэт и что она чрезвычайно рада познакомиться со столь умным и образованным собеседником, но дьякон опять все испортил. – Владимир Иванович, вы слышали, что случилось с профессором Тихомировым? – прямо спросил он у толстяка. – Да, слышал, – кивнул тот. – Прискорбно. Весьма прискорбно… Большая потеря для российской науки. – Не далее как вчера утром, в сквере у Андроникова монастыря, мы с профессором беседовали о фресках Андрея Рублева, – продолжил дьякон, исподволь изучая лицо доцента Белкина. – Вернее, о том, что от них осталось. – Андроников монастырь? – вскинул лохматую голову Белкин. – Так-так. Значит, Аскольд интересовался уничтоженными фресками? Любопытно. – Вы с ним об этом говорили? Белкин грустно покачал всклокоченной головой: – Нет. Но Рублева я ценю и уважаю. Истинный был гений, не то что нынешние маляры. Какатум нон эст пиктум [1] , как говорили древние. – Историк вдруг бодро вскинул голову и вгляделся во тьму. – Кстати, насчет какатума – кажется, мой славный песик соорудил очередную вавилонскую башню в миниатюре. С вашего позволения я на минутку отлучусь. – Конечно. Профессор Белкин двинулся к присевшему под деревом псу, доставая на ходу из кармана полиэтиленовый пакет. Марго сердито посмотрела на дьякона. – Так вы с самого начала знали, кто это? – тихо спросила она. – Я не был уверен, – ответил отец Андрей. – Ясно. Послали меня к нему, чтобы выставить дурой? – Вы не спрашивали у меня разрешения. – Но вы могли бы сказать! – Повторяю – я не был уверен. Кроме того, я пытался вас остановить, но вы меня не слушали. Белкин вернулся, раскрасневшийся и улыбающийся. – Если бы вы знали, как я рад нашей встрече, друзья! – пробасил он. – Есть, правда, одно досадное «но», которое слегка омрачает мою радость. Видите ли, мои дорогие, я себя сегодня неважно чувствую. Между нами говоря, меня слегка мутит. И в голове, знаете ли… словно колокол бухает. Уж не к непогоде ли, как вы думаете? – Мне эти симптомы знакомы, – сказал отец Андрей. – Что, если нам зайти куда-нибудь и выпить по рюмке водки с горячей закуской? За встречу. – Вы думаете? – с сомнением в голосе спросил Белкин. – Как говорили древние, «противное следует лечить еще более противным», – ответил на это отец Андрей. Белкин посмотрел на дьякона с явным одобрением. – Что ж, может быть, может быть. Вот только… зачем же куда-то заходить? По рюмке водки мы можем выпить и у меня дома. Правда, горячую закуску вам обещать не могу. Закрома мои пусты. – Эту проблему легко решить, – встряла в разговор Марго. – Тут поблизости есть гастроном. Зайдем в него и купим все, что нам нужно. – Да будет так! – кивнул Белкин. – Гектор! Гектор, идем, мой мальчик! Наши добрые друзья пожелали угостить нас соленой лососиной и свежайшей бужениной! Я не могу им этого запретить! Далматинец подбежал к хозяину и ткнулся ему в ладонь мокрым носом. Затем покосился на незнакомцев и нерешительно вильнул хвостом. – Это друзья, малыш, – сообщил псу Белкин. – Будь с ними поласковее. Далматинец словно только и ждал этих слов. Он подошел к отцу Андрею и ткнулся носом ему в колени. Отец Андрей погладил пса по голове. Марго тоже хотела погладить, но далматинец предостерегающе приподнял черную губу, и она торопливо отдернула руку. – Хороший мальчик, – пробормотала она, натянуто улыбнувшись. Несколько минут спустя троица подошла к гастроному. Белкин был оживлен и болтал без перерыва. Было видно, что толстяк чрезвычайно рад неожиданной встрече, обещающей ему приятный вечер. Перед дверью гастронома Белкин остановился и, предостерегающе подняв палец, провозгласил: – Только умоляю вас, друзья, ни в коем случае не покупайте медовую с перцем! Я не смогу ее пить! – Почему? – поинтересовалась Марго. – Видите ли, моя милая, с этим связана одна неприятная история. В Средние века во Фракии существовало тайное общество мессалиан. Они заключили договор с силами ада. Их даже называли borboros – нечисть. Так вот, эти самые мессалиане в ритуальных целях пожирали младенцев. Но перед этим толкли их тела в ступе, перемешивая с перцем и медом. Марго передернула плечами. – Умеете вы подбодрить человека, – с досадой сказала она. – Только про салат ничего не рассказывайте, иначе сегодня вечером я останусь голодной. Водку-то вы хоть пьете? – Водку – да, – улыбнулся Белкин. – Если вы не против, я постою здесь, – добавил он. – С собакой в магазин не пускают. Марго и отец Андрей скрылись в гастрономе, а Белкин остался снаружи. Он стоял в рассеянной задумчивости. Пятнистая собака сидела рядом с ним, неподвижная и спокойная, как сфинкс. Влажный вечерний город был ярко освещен рыжими фонарями. Снова начал накрапывать дождь. Мимо, щупая мокрую дорогу фарами и надсадно гудя, проезжали машины. В воздухе пахло бензином, мокрыми листьями и прибитой пылью. Ярко сверкали вывески баров и магазинов. – Москва, Москва… – пробормотал Белкин, провожая рассеянным взглядом пробегающие машины. – И куда же ты мчишься, дорогая? Наконец с покупками в руках появились Марго и дьякон. Лицо Белкина просветлело, и он шагнул им навстречу. * * * Квартирка у историка Белкина оказалась небольшой, но уютной. На выцветших бежевых обоях висели картины и гравюры в изящных багетах. В углу маленькой гостиной стоял торшер на витой бронзовой ножке. Стеллажи, занимавшие одну из стен, были полностью уставлены книгами. Тут же стояли фотографии – в основном черно-белые, старые, в деревянных дешевых рамках. Сквозь стекла благостно и спокойно взирали на мир лица родственников и друзей доцента, многих из которых, по всей вероятности, уже не было в живых. Несмотря на идеальный порядок, а может – благодаря ему, комната имела какой-то странный, неживой и нежилой вид. |