Онлайн книга «Код Рублева»
На улицах лежал мусор. Дома выглядели какими-то неухоженными и заброшенными. Возле одного из особняков стояла изуродованная мебель – кресла и диваны с оторванной обивкой, шкафы и часы с дырами в тех местах, где полагалось быть инкрустации. Увидев свой дом, Алеша почувствовал, как к горлу подкатил ком. Всего ничего времени-то прошло, а казалось, что уехал он из этого дома целую вечность назад – так все вокруг переменилось. Возле подъезда стояли солдаты в заношенных шинелях и курили папиросы. Алеша с тяжелым сердцем прошел мимо. На грязный, неухоженный, голодный город спускались сумерки. На Тверской Алешу пробил озноб. Он пошевелил плечами, огляделся по сторонам и увидел покосившуюся вывеску «Кафе поэтов». Рассудив, что там можно погреться, Алеша открыл тяжелую деревянную дверь и шагнул внутрь. Зала была небольшая и тесно набитая народом. Алеша пробрался на свободный стул, сел, пробормотав слова извинения двум молодым людям, которых пришлось слегка потеснить (один из них сурово посмотрел на Алешу сквозь круглые стеклышки очков, а второй весело ему подмигнул). На эстраду выбежал молодой человек с вьющимися каштановыми волосами. Он обвел всех светлыми, лучистыми глазами и заговорил неуместно веселым голосом. – Товарищи! Друзья! Я с удовольствием представляю вам нашего следующего гостя. Многие из вас хорошо его знают, а те, кто не знает его лично, безусловно, знают его стихи. Осмелюсь утверждать, что он лучший поэт современности, хоть иные из присутствующих могут это оспорить. Прошу вас, друзья, встречайте – Сергей Есенин! Публика жидко зааплодировала. На эстраду, споткнувшись о ступеньку, взошел невысокий, скуластый блондин лет двадцати пяти в белой шелковой рубашке и темном галстуке, завязанном бантом. По шальному взгляду его было видно, что он слегка пьян. Блондин ослабил пальцами ворот рубашки, потом повел подбородком из стороны в сторону, словно и ослабленный ворот продолжал давить ему на горло. Затем вскинул светлую голову, слегка отвел в сторону руку и начал читать – хрипло, с каким-то истерическим надрывом, словно был чем-то сильно обижен: Не устрашуся гибели, Ни копий, ни стрел дождей, — Так говорит по Библии Пророк Есенин Сергей. Время мое приспело, Не страшен мне лязг кнута. Тело, Христово тело Выплевываю изо рта. Не хочу восприять спасения Через муки Его и крест: Я иное постиг учение Прободающих вечность звезд! Я иное узрел пришествие — Где не пляшет над правдой смерть. Как овцу от поганой шерсти, я Остригу голубую твердь! Протянусь до незримого города, Млечный прокушу покров. Даже Богу я выщиплю бороду Оскалом моих зубов. Языком вылижу на иконах я Лики мучеников и святых. Обещаю вам град Инонию, Где живет божество живых! Концовку блондин прочел особенно надрывно, переходя уже на неистовый и хриплый вскрик. На этот раз публика зааплодировала более живо. Алеша, однако, хлопать не стал. От стихов блондина на душе у него стало еще чернее и тоскливее. Некоторое время Алеша сидел задумчиво. Потом вдруг его отвлекли от размышлений слова сидящего рядом молодого человека, того, что был в круглых очочках. – В феврале прошлого года генерал фон дер Гольц оккупировал всю Латвию, – тихо говорил очкарик. – И что, вы думаете, сделала латышская армия? Что сделали сорок тысяч обученных нами и вооруженных нами стрелков? Стали сражаться за свою родину? Черта лысого! Они ее бросили к свиньям и в полном составе переправились в красную Россию – сражаться за упрочение большевистской власти. Стали ее костяком, хребтом и клыками. Э, да что говорить. Они и сейчас для себя самую кровожадную работу нашли. В ВЧК. Трупы замученных людей оттуда телегами вывозят, я сам видел. – Дело не в латышах, хоть они, конечно, скоты каких мало, – так же тихо возразил ему сосед. – Юденич готов был из Питера большевиков поганой метлой вымести. И вымел бы, если бы ему Маннергейм помог. Но Маннергейм требовал независимости для финнов, а Деникин ему отказал. Какой финский дурак после этого Белой армии помогать станет? А ведь был шанс, еще как был. – Да, своих дураков в России тоже всегда хватало, – признал очкарик. – А мне кажется, – неожиданно для себя встрял в их разговор Алеша, – что все беды в России оттого, что интеллигенты от религиозной веры отвернулись. Да не просто отвернулись, а на смех ее подымать стали. Оба молодых человека удивленно на него уставились. Потом тот, что в очочках, скривил губы и поинтересовался: – Вы что, блаженный? При чем тут вера? Верой мужика в деревне не накормишь. Да и нет ее вовсе, этой вашей веры. Не существует в природе. Все это выдумка слабых людей, не сумевших принять бессмысленности жизни. – Один мой знакомый говорил, что веру можно обрести только сразу, всю, целиком, – задумчиво проговорил Алеша. – Повторяю вам: веру получить нельзя по одной простой причине – ее не существует. Можно однажды почувствовать себя верующим, а затем всю жизнь поддерживать в себе эту иллюзию. Причины могут быть разными. Но главная – слабость, желание обрести опору. Так человек, оставшийся в открытом море, держится возле плавающей на воде спички, хотя знает, что спасти его она не может. Но она дает впечатление опоры и надежды. – Но если это так, то человек неспособен и на полное неверие, – с улыбкою сказал второй молодой человек. – Именно так, – кивнул очкарик. – И что же ему остается – болтаться между верой и неверием? – Такова человеческая участь. Внезапно Алеше показалась ужасно противной самодовольная, лоснящаяся физиономия очкарика. – Простите, господа, – сказал он, встал со стула и стал пробираться к выходу. На улице стало совсем темно. На углу дома стоял невысокий человек в поношенном пальто и задумчиво глядел на то, как косые дождинки врываются в луч фонаря. Подойдя поближе, Алеша узнал его – это был тот самый поэт из кафе. Как же его?.. Есенин, так кажется. Алеша прошел было мимо, но человек окликнул его и спросил: – Вы, кажется, из «Кафе поэтов» идете? Алеша остановился, удивленно посмотрел на поэта и ответил: – Да. – Я вас там видел. У вас единственного из всей публики был недовольный вид. Вам не понравились мои стихи? – Нет, – честно ответил Алеша. – Потрудитесь объяснить, что именно вам в них не понравилось? – Они мне кажутся глупыми, – откровенно ответил Алеша. – Что умного в том, чтобы грозить Богу кулаком? Это даже дети несмышленые умеют. – Гм… Но людям нравится. Вы и сами должны были видеть. |