Онлайн книга «Никто не придет»
|
Официантка нагнулась, чтобы поднять поднос и в ту же секунду очень тихо проговорила, не глядя на Машу: – Уезжайте отсюда. Уезжайте! – Что? Официантка собрала на поднос осколки, выпрямилась и, ни слова больше не говоря, удалилась в подсобку. Маша заметила, что все посетители кафе все еще смотрят в ее сторону. Это было неприятно. Маша сделала глоток кофе, поставила чашку и поднялась из-за стола. Не прошло и минуты, как она вышла из кафе. Ветер слегка утих, но поменял направление и стал холодным и влажным. Маша знала, что посетители продолжают на нее смотреть – через окна-витрины. – Ну и пусть, – пробормотала она и достала сигарету. Щелкнула зажигалкой, но едва собралась прикурить, как увидела на углу дома невысокую и стройную девичью фигурку. Девушка, одетая в короткую черную болоньевую курточку и мини-юбку, стояла, привалившись к стене, сунув руки в карманы, и смотрела на Машу. Неумело подкрашенные веки, размазанная губная помада… Маша ее узнала. Девушка это поняла и резко повернулась, намереваясь уйти. – Постой! – окликнула ее Маша. – Подожди, я не собираюсь с тобой ругаться! Девушка остановилась, развернулась и с вызовом посмотрела на Машу. Любимова отбросила сигарету и быстро подошла к девушке. Остановилась перед ней, посмотрела в глаза и спросила: – Это ведь ты сделала? – Что? – отозвалась девушка нагловатым голосом. – Проделала дыры в моей фотографии. Ярко накрашенные губы нагло улыбнулись. – Я. – Зачем? – Захотела и сделала. Маша чуть прищурила глаза. – Ты видела Глеба, правда? – спросила она вдруг. – И говорила с ним. Незнакомка отвела было взгляд, но снова с вызовом посмотрела на Машу. – Он сказал, что у него есть девушка, – произнесла она звенящим голосом. – И показал вашу фотографию. – Как эта фотография попала к тебе? – Я ее украла. – Зачем? Губы девицы дрогнули, в глазах появилась неуверенность и что-то, отдаленно похожее на смущение. Обесцвеченные, чуть завитые волосы, прическа каре, подчеркнутые тенями скулы… И вдруг Маша догадалась. – Ты хотела быть похожей на меня? – Вот еще! – Девушка вскинула руки к голове, отчего украшавшие их браслеты звякнули, и с силой пригладила ладонью волосы. – С чего бы мне этого хотеть? Острый подбородок девицы нацелился на Машу с выражением такого негодования, что на мгновение Маша почти испугалась: а ну как девчонка набросится на нее? Длинные ногти на ее руках выглядели устрашающе, а широко распахнутые глаза сверкали лихорадочным блеском. Но, к счастью, девочка не пошла дальше испепеляющих взглядов. – Ты права, – сказала Маша. – Тебе незачем этого хотеть, потому что ты очень симпатичная девушка. Губы юной незнакомки снова дрогнули, но на этот раз по-иному. – Вы правда так думаете? – Конечно. Но ты слишком злоупотребляешь косметикой. В твоем возрасте это выглядит немного нелепо. Как тебя зовут? – Я Нина. – Приятно познакомиться, Нина. Меня зовут Маша. Маша Любимова. Я… – Я знаю, кто вы! – громким, слегка взвинченным голосом перебила Нина. – Вы ищете Илону Сафронову, да?! Я покажу вам! Идемте! А в следующий миг девушка схватила Машу за руку и потащила за собой. – Подожди! – окликнула Маша. – Кто такая Илона Сафронова? Нина обернулась, посмотрела на Машу, нахмурилась и сказала: – Он про нее спрашивал. – Кто «он»? – Глеб! – Он говорил с тобой? – Он спрашивал про Илону. Идем же! Она снова попыталась схватить Машу за руку, но та не дала, быстро достала из кармана обгоревшую свадебную фотографию и показала ее Нине. – Ты говоришь про эту девушку? Нина скользнула взглядом по изображению и кивнула: – Да! Идем! На этот раз Маша не стала сопротивляться. Они шли быстро. Прохожие таращили на них удивленные глаза, провожали их недовольными взглядами. Они дошли до западной границы поселка, свернули в лесополосу, прошли с полкилометра широкой тропой, а затем вышли к высокому железному забору. – Здесь можно пройти! – сказала Нина. – Ты сможешь, ты худая! С этими словами она ловко скользнула между прутьями забора, повернулась и нетерпеливо посмотрела на Машу. Та, поколебавшись пару секунд, последовала примеру Нины и вскоре оказалась на той стороне. – Где мы? – спросила Маша. – Что это за мес… И вдруг осеклась, устремив взгляд на ряды надгробий, которые она не сразу разглядела в сумерках. – Это… кладбище? – прерывающимся голосом спросила Любимова. – Да! Идем! Здесь недалеко! И они пошли по кладбищу, петляя по тропкам между надгробий, между каменных плит с выбитыми крестами и именами, подкрашенными позолотой или бронзянкой… * * * Когда-то в детстве, в те дни, когда Маше приходилось посещать с мамой могилу бабушки и дедушки, она (пока мама приводила в порядок могилки, вырывала траву и подкрашивала буквы) обожала бродить по кладбищу и разглядывать фотографии. При свете дня мертвецы казались ей совсем не страшными. И даже наоборот. Многие из них улыбались Маше и смотрели на нее приветливо, почти по-дружески. И еще – почти все они были красивы. Гораздо красивее тех людей, которые обычно ходят по улицам. Причина этого была проста: люди выбирали для надгробий своих родственников их лучшие фотографии. Удачный ракурс, хорошее освещение – а там, где ничто не могло помочь, помогала ретушь, сделанная профессиональным фотографом. На фотографиях, привинченных к надгробиям, все мертвецы были красивы. Кроме разве что совсем уж старых бабушек и дедушек. Но таких было мало, поскольку родственники обычно предпочитали помещать на надгробиях своих стариков фотографии из прошлого. Вот лежит старушка, дожившая до восьмидесяти семи лет, превративших ее в полную развалину, а с фотографии на маленькую Машу смотрит молодая женщина в летном шлеме и с букетом цветов в руках. Запрокинув голову, она весело улыбается фотографу, а на погонах у нее поблескивают лейтенантские звездочки. А вот этому серьезному, красивому, загорелому парню на фотографии (светлые глаза, аккуратная стрижка, белая летняя рубашка) не дашь и сорока, тогда как даты, выбитые на надгробии, ясно говорят о том, что прожил он шестьдесят три года и умер холодным январским днем. Удивительно! И прекрасно! Словно спор нестареющей души и бренного тела продолжался даже после смерти человека. |