Онлайн книга «Плевать на все с гигантской секвойи!»
|
– Ничего себе! А все эти бесконечные бабы? – Это не в счет! – Да? А Надя, с которой ты валандался лет семь? Тоже не в счет? – А ты сама-то не изменяла мне? – Нет! – Не поверю! – Это твои проблемы. – Предположим. Но что же теперь? Для чего этот разговор? Хочешь развестись? Изволь. Я возражать не буду. После всего этого жить вместе невозможно, по-моему! – Как бы не так! Я для того и завела разговор, чтобы ты понял: развод тебе не светит! Хоть бы ты умирал от любви! Блядуй сколько хочешь, но семью не трогай. – Ты называешь это семьей? Он вышел и хлопнул дверью. Вика пожала плечами и допила свой кофе. Никуда он не денется. Повозмущается, а потом еще будет извиняться. Он слишком большой сибарит, чтобы ломать привычную, удобную жизнь. – Мам, а что такое «голубой»? Марина вздрогнула. – Голубой? Это цвет, можно подумать, ты не знаешь. – Про цвет я как раз знаю. А когда про человека говорят, что он «голубой», это плохо? – Кто и про кого говорит? – Ну я на пляже слышал, какие-то тетки сказали про Севу, что он очень красивый, но, к сожалению, «голубой». – А, это они имели в виду, что он… незагорелый. – А почему они сказали «к сожалению»? – Потому что с загаром Сева был бы еще красивее. – Мама, ты считаешь меня полным дураком? – То есть? – «Голубой» – это что-то плохое, я знаю, я по телику тоже это слышал. – Глупости. Помнишь мультфильм «Голубой щенок»? Что ж тут плохого? Голубой небосвод… Крутится-вертится шар голубой… – Мама! Это нечестно! – Мишка, ну я правда не знаю. – Хорошо, тогда я спрошу у Севы… – Еще не хватало! – Тогда объясни ты. Марина задумалась. Кажется, придется ему объяснить, но, так сказать, в щадящем режиме. – Ладно. Только обещай, что никому ничего не скажешь! – Клянусь Клипсидрой! – Это серьезно. Тогда слушай. Ты знаешь, что такое любовь? – Конечно! Это когда люди влюбляются друг в дружку. – Правильно. Но обычные мужчины влюбляются в женщин, а «голубые» – в мужчин. – И все? – И все. – Тогда я, значит, тоже «голубой». – Что? – ошалела Марина. – Что ты сказал? – Значит, я тоже «голубой», потому что я влюбился в дядю Мишу. – Господи ты боже мой, Мишка, ну что ты несешь! – Нет, правда, он такой клевый! Знаешь, он мне про свои путешествия рассказывал… Если бы ты слышала! И карточки показывал. Он там был со страусом, с термитами… – Как – с термитами? – Ну снялся на фоне термитника. – А! – И еще с жирафами… А на Амазонке он видел даже анаконду и сказал, что здорово испугался, потому что ему показалось, что она какая-то бесконечная… Когда мужчина признаётся, что он чего-то испугался, значит, он действительно храбрый и умный. А такие, которые говорят, что ничего не боятся, они вруны и хвастунишки. – Ты сам до этого додумался? – погладила по голове сынишку Марина. – Нет, мне так Сева объяснил. – Понятно. – Мам, а тебе дядя Миша нисколечко не нравится? – Да нет, он, кажется, неплохой… – дрогнувшим голосом ответила Марина. Черт бы побрал этого героя-путешественника – уже успел приворожить мальчишку. Ну ничего, я вовремя слиняла… – Ма, а он еще к нам придет? – Поживем – увидим! Марина уже знала от Алюши, что он приходил, принес какие-то подарки, но сыну решила этого не говорить, а то все оставшееся время он будет думать об этом мачо. А может, все-таки прав Сева и в нашей встрече есть какое-то предопределение? – Мам, пошли на пляж! – Иду! Марина сидела под зонтиком, Мишка с какой-то девочкой строил замок из песка. Тут она заметила Севу, он как раз выходил из воды. Какая жалость, подумала Марина, такой мужик пропадает. Красивый, умный, талантливый, добрый, и вот пожалуйста – «голубой». Сколько женщин мечтает о принце, а принц достанется не им. Обидно за нашу сестру, черт побери. То же самое она ощущала в юности, когда смотрела старые фильмы с Жаном Маре. – Маришечка, о чем ты думаешь? – подошел к ней Сева. – Да ни о чем, просто расслабляюсь. Вода теплая? – Двадцать градусов. – Нормально. Значит, и Мишке можно купаться. Хорошо, черт возьми. Сидишь, ничего не делаешь, ни о чем не думаешь, все тебе подают… – Но долго ты так не выдержишь, я ж тебя знаю. – Да ну, в Москве сейчас столько проблем навалится… – Даже больше, чем ты можешь себе представить. – Ты о чем? – О том, что тебе не будут давать проходу мужики. – Брось! – Нет-нет, ты ведь не замечаешь, как они на тебя облизываются. Ты очаровательная женщина, но в последние годы как-то потухла, а сейчас в тебе зажегся этот огонек – и они слетаются как мухи на мед. Здесь-то свободных мужиков не так много, а что начнется в Москве! Хотя и здесь… Вон смотри, роскошный экземпляр движется к тебе, как ледокол к полюсу! – Где? – Да вон! Но «ледокол» проплыл мимо. Это был смуглолицый красавец лет двадцати пяти. – Севочка, ты меня любишь и явно переоцениваешь! – Как же мне не любить тебя, Маришечка? Я вот в глубочайшем унынии примчался к тебе, не прошло и недели, я выздоровел, и все благодаря твоей нежности. У тебя чудесная, нежная душа. Только это мало кто понимает. Всех вводит в заблуждение холодный взгляд. Они не знают, что это защитная маска, мимикрия… И я высоко ценю твоего нового воздыхателя, или как ты сама его определяешь, за то, что он сумел все это в тебе разглядеть. – А может, он разглядел во мне что-то совершенно другое? – засмеялась Марина. – Может быть… Может быть… – Севочка, я иду купаться! – Иди, я пригляжу за Мишкой. В первое мгновение вода показалась холодной, но уже через минуту Марина с наслаждением плыла сначала кролем, а потом перевернулась на спину. Когда-то в юности она занималась плаванием и даже имела разряд. Ах, как хорошо, солнце пригревает, оно еще незлое, и море освежает, не то что в прошлом году на Крите. Там был просто ад! Да еще это кошмарное путешествие в пещеру Зевса, по загаженной ослами узкой и скользкой горной тропе… Она такого страху натерпелась, что и вспоминать противно. Мишка, правда, был в восторге. Хорошо, что он тут познакомился с детьми и целыми днями играет на воздухе. А вечером падает в постель и засыпает. У него уже совсем другой вид, загорел, поправился, глазки блестят. Маленький мой… Марина перевернулась и поплыла к берегу. Нашла взглядом Севу. Он стоял и разговаривал с каким-то мужчиной, а рядом вертелся Мишка. Кадрится Севка, что ли? И вдруг у нее екнуло сердце. Мужчина, с которым разговаривал Сева, был до ужаса похож на Михаила Петровича. Глюки, решила она. Откуда ему тут взяться? Просто я влюблена, и он уже всюду мне мерещится. Вот так же было, когда я влюбилась в Питера. Он тоже всюду мне мерещился… Ну и что хорошего из этого вышло? Но она не успела докончить свою мысль. Сева махал ей рукой: иди, мол, скорее. А Мишка бросился к ней с криком: |