Книга Агент КФ, страница 35 – Кир Булычев

– Мы должны взять на себя заботу о них, – сказал Фотий. – Это наш долг.

– Фотий, давай отложим благотворительность на лучшие времена, – сказал Тимофей серьезно. – Неси ящики с патронами.

Они грузили в вездеход оружие, найденное и опробованное ночью в подземелье. Оружие на редкость хорошо сохранилось, потому что те, кто скрывался в подземелье, имели обыкновение очень бережно обращаться с ним.

Это не означает, что археологи намеревались убивать воинов Пруга. У них был другой план – успеть к «Шквалу», прежде чем бандиты отправятся на поиски арсенала, и устроить такой шум, чтобы те не смогли выйти из корабля.

Надолго ли они планировали эту осаду, они не могли бы сказать и сами, но рассчитывали задержать врагов до тех пор, пока не появится помощь. В любом случае это должно быть делом часов, в крайнем случае дней.

Они погрузились в вездеход как раз тогда, когда вездеход ВосеньУ уже отправился к подземелью. И если бы они задержались еще на десять минут, то наверняка события приняли бы совсем иной оборот.

Если кто-нибудь мог бы поглядеть на город с птичьего полета, он увидел бы, как один из вездеходов медленно пробирается прочь от подземелья, в то время как другой приближается к нему.

* * *

Пока на Ар-А длилось это утро, в столице Пэ-У оно уже превратилось в день.

Бесконечно усталый Ольсен поехал с пилотами в Школу Знаний. В Школе Знаний, на отделении электроники, им обещали передать приборы, которые можно использовать для восстановления связи.

– Ну ладно, – говорил Ольсен, споря с самим собой, – допустим, они знали, что у меня в консульстве есть станция. И Пруг, предусмотрительный донельзя, приказал подложить заряд… Возможно?

– Возможно, – ответил Салиандри, – но почему тогда они не взорвали вас с самого начала? Откуда им знать, в какой момент ваша станция выйдет на связь с космосом? Нет, ваш ВараЮ прав – искать надо на телефонной станции. Времени у них было мало, но достаточно. Город небольшой.

Школа Знаний была тыквой вдвое больше прочих. От нее тянулись низкие бетонные корпуса лабораторий.

Профессора Школы Знаний в синих тогах с зубчатым знаком Высокого Знания уже ждали их под боком тыквы. Профессорам при этой церемонии делать было нечего, но сам факт обращения Космофлота к Школе Знаний за помощью был символическим актом. Школа Знаний была одним из наиболее твердых союзников Галактического центра. Не будучи кланом, она ощущала себя кланом нового типа – кланом без родственных связей, и для Школы Знаний исчезновение археолога, который был ее гостем, было глубоким оскорблением.

– Что это? – спросил один из пилотов. – У нас нет времени для торжественных собраний.

– Нет, – сказал Ольсен, который лучше всех понимал, что происходит. – Но если мы будем терпеливы, то получим все, что нам надо.

Повелитель Школы Знаний, седые завитые усы которого, к вящему изумлению пилотов, лишь чуть не доставали до пола, старый друг Ольсена, встретил его с распростертыми объятиями. Он рыдал и не скрывал слез. Он был настоящим мужчиной – лишь женщины скрывают слезы. Ольсен тут же прослезился. Как он потом объяснил пилотам, сделал он это лишь для соблюдения этикета, но на самом деле это было большим облегчением – что можно поплакать на плече человека, который понимает глубину твоего горя и разделяет это горе.

Затем всей процессией, очень напоминавшей похороны, только без покойника, они проследовали в лаборатории.

Пилоты немало удивились, увидев богатства, что хранились без действия, в расчете на будущие открытия и будущих местных Ньютонов. Даже Ольсен не знал, что удалось накопить ученым мужам на складах. И пока Ольсен в окружении стенающих профессоров рассказывал о масштабах бедствия для него лично и местной филологии и этнографии, пилоты, как мальчишки в магазине игрушек, отчаянно и со всевозрастающим оптимизмом копошились в гостеприимно открытых складах.

Когда часа через три перегруженная машина Ольсена, сопровождаемая школьной колымагой, плелась к космодрому, торжествующий Писаренко, второй помощник, сообщил консулу:

– Починим ли? Да мы из этого добра соорудим три рации.

* * *

Капитан «Вациуса» Йнвуке высох еще более за последние часы. Связь с Пэ-У прервалась, и все попытки вызвать планету ни к чему не приводили. Он собрал на мостике своих помощников и штурманов корабля.

– У консула Галактического центра, с которым я успел поговорить, есть подозрение, что корабль «Шквал» уведен похитителями к планете Ар-А в той же системе. Окончательной уверенности у него нет. После этого сообщения связь прервалась по неизвестной причине.

Помощники капитана и штурманы сидели неподвижно, вытянувшись на низких стульях. Несмотря на то что крионцы любят повторять, что они презирают условности и чужды этикету, в обыденной жизни ими руководят строжайшие правила поведения, которых они попросту не замечают и даже отрицают их существование. Поэтому ни один из штурманов (за исключением второго) и помощников никогда не откроет рта, пока капитан корабля не разрешит ему это сделать.

Они сидели неподвижно, как статуи, в своих одинаковых серых мундирах со знаками Космофлота, вышитыми их женами, они сидели под портретами великих капитанов планеты, одинаково худых, серьезных и даже мрачных.

– У нас есть два пути: изменить курс и следовать к планете Ар-А либо продолжать движение к планете Пэ-У. Я полагаю, что нам следует в этих обстоятельствах продолжать движение к планете Пэ-У, стараясь вновь добиться с ней связи. Увод корабля к планете Ар-А является на настоящий момент лишь допущением, причем неподтвержденным. Выход же из строя второй рации за столь короткое время говорит о злом умысле на самой планете Пэ-У. Следовательно, там существует угроза жизни нашим товарищам. Так что я предлагаю пока держать курс к планете Пэ-У. Надеюсь, я высказался кратко и просто, а если у кого-нибудь есть возражения, и я надеюсь на возражения и споры, то попрошу их высказать со всей резкостью, свойственной нам. Решение тем более серьезно, потому что, возможно, нам, гражданскому кораблю, придется… воевать.

Капитан замолчал и молчал ровно три минуты, потому что, разумеется, никому не пришло в голову возражать капитану. Все они были истинными демократами и презирали этикет и условности, и потому без условностей и экивоков они были согласны со своим капитаном. В ином случае им пришлось бы немедленно его разжаловать.

Через три минуты собравшиеся одновременно поднялись, поклонились капитану, поклонились портретам великих капитанов и покинули капитанский мостик.

* * *

Андрей проснулся, вскочил, умылся, напился воды из маленького крана, что был в каюте. Есть хотелось страшно.

Он бы сейчас с наслаждением поднял страшный скандал на весь корабль, но отлично понимал, что никто этого скандала не услышит.

И вообще, помимо прочего, эта история ему порядком надоела.

Она могла бы показаться детской игрой, если бы от этого не умирали. А ведь Пругу все это кажется совершенно справедливой игрой – он не ощущает себя преступником или убийцей. Когда мы говорим о детстве цивилизаций, то оно видно не только в экономических и социальных законах, но и в психологии каждого отдельного человека. Каждый человек каменного века остается ребенком, сколько бы лет ему ни было. И реакции у него детские. Это же надо – посвятить жизнь желанию стать царем! А потом? Помереть на престоле? Разве это удобнее, чем в кресле без короны?