Книга Призрачные дороги, страница 62 – Галина Ли

Вампир бесстрашно протянул руку меж прутьев и потрепал по уху пятнистую тварь, с утробным урчанием подставившую для ласки голову.

— Хорошая способность — регенерация. Не надо переживать за конечности, все равно отрастут. Часто, наверное, восстанавливать приходится? — не удержался я от колкости, уж больно неразумно повел себя вампир. Толку с того, что он мертвый? Все равно для шушвали — вкуснее обычной падали.

Правитель нежити негромко рассмеялся и не торопясь отстранился от клетки:

— Эти животные у меня — со щенков, и хорошо помнят, кто их кормит. Но вам бы я не советовал приближаться в клетке.

Словно в подтверждение словам упыря, глаза шушвали вспыхнули злыми огнями, зверь шумно втянул воздух и завыл, то и дело прерываясь на тявканье, больше схожее с хохотом сумасшедшего. За ним голодную песню подхватили остальные создания. Из тех, кто умел выть.

— Жизнь почуяли, — серьезно сказал Андру, остановившись в проходе, и предложил: — В верхнем ярусе я держу обычных животных: волков, лис, кроликов, небольшое стадо косуль. Хотите посмотреть? Думаю, Морре звери понравятся.

Я не ответил, потому что застыл напротив "безголовых", они привлекли меня непомерным уродством. Можно сказать, эти твари были совершенны в своем безобразии. Шерсть на черных телах лоснилась, словно ее натерли маслом. Мускулы бугрились рельефным узором, показывая, насколько сильны эти монстры. "Безголовые" не выли, как крокуты или шушваль: они застыли напротив решетки, явно понимая, что преграду не преодолеть. Пока. Было ясно, что твари способны ждать подходящего момента бесконечно долго. Что время их не интересует, а интересует лишь конечный результат: момент, когда кости добычи захрустят на зубах. Этим они напомнили мне сирин.

— Уроды, эдхед то, — процедил я сквозь зубы, имея в виду совсем не "безголовых".

Вампир весело хмыкнул:

— Не спешите с выводами. Дать определение красоте весьма и весьма непросто. С чего вы взяли, что уродливы именно гэксаподы? Возможно, с их точки зрения, созданий страшнее людей не найти.

Ну да, конечно. Опять все вывернул наизнанку! Философ, Мо шизане.

Только я собрался ответить наглому упырю, что думаю о такой красоте, и о его размышлениях заодно, как за спиной раздался измученный голос:

— Давайте выйдем на свежий воздух. Мне что-то нехорошо…

Я обернулся — Агаи по цвету стал, словно несвежий труп — бледно-зеленого цвета.

— Сами дойдете? — заботливо поинтересовался этернус, дождался кивка сирин и посмотрел на меня: — Дюс, задержитесь ненадолго. Позвольте сцедить у вас еще немного крови. Разумнее будет приступить к исследованиям прямо сейчас.

— Отведи Агаи в комнату, а еще лучше — на свежий воздух. Пусть немного придет в себя. И посиди с ним. Я позже поднимусь, — приказал я Лаланну.

Тот подхватил сирин под локоток и повлек его прочь из зверинца, а я отправился обратно в лабораторию, раздумывая над причиной нездоровья мага. Отчего ему стало плохо? Оттого, что поколдовал немного, или от нездорового воздуха подземелья? Запах-то Агаи убрал, но миазмы в воздухе все равно остались. Меня и то… пробрало.

— Дюс, вы позволите взять немного крови у Морры? — неожиданно спросил вампир.

— Зачем?

— Хочу сравнить с вашей, — ответил этернус.

— Перебьетесь. Сила девочки все равно не в этом.

Этернус усмехнулся:

— Наверное, вы правы. Но ведь любопытно. Разве нет?

— Любопытство кошку сгубило… Не боитесь повторить ее судьбу? — проворчал я больше для порядка.

Андру, молча надев широкий фартук, вытащил небольшую фарфоровую миску и тонкий нож.

— Будет немного больно, — честно предупредил этернус, вызвав у меня смешок.

Нашел что сказать. Испугал волка зайцем.

Вампир сноровисто закатал мне рукав, повернул руку к свету и без долгих раздумий полоснул по коже. Тонкая струйка крови послушно полилась в подставленную чашку.

— Пригубить не тянет? — не удержался я от подковырки.

— Я сыт, — коротко ответил алхимик, добавив: — Кроме того, яд в вашей крови не способствует желанию ее пить. Отравить насмерть нас невозможно, а вот заставить дурно чувствовать до следующего обеда — по силам вполне.

В этот момент Андру здорово стал похож на лекаря, который проводит кровопускание. Надо сказать, сделал его этернус великолепно, лучше многих знахарей и врачей. Оно и немудрено. В конце концов, кровопускание — главное занятие вампиров.

— Вот и все, — улыбнулся Андру, быстро перевязал мне руку, согнул ее в локте и приказал: — Держите в таком положении, пока не досчитаете до трехсот. Найдете дорогу наверх или вас проводить?

Последнее предложение вампир сделал только из вежливости. У клыкастого алхимика на лбу было написано, что он жаждет остаться один и заняться любимым делом — покопаться в новой загадке.

— Не потеряюсь, — заверил я, и отправился восвояси, раздумывая над тем, что узнал.

Перед глазами стояли картинки. Если честно, в этот момент меня терзало детское любопытство — хотелось утащить механизм и рассматривать на нем все, что под руку попадется. Мир для меня словно раздвоился: поделился на видимый и тот, который скрыт от всех. Даже подумалось, что люди отчасти действительно подобны богам. Разве Ирия не так же видит, не видя? Создавали-то боги весь мир разом, вот за весь мир и переживают, поди.

Эх… подарить бы им такой же… прибор, глядишь, жизнь стала бы лучше.

Хмыкнув — стреляный воробей, а все сказками брежу — я толкнул знакомую дверь… и буквально клацнул зубами от злости!

Клянусь рогами Мо, я все-таки упокою этого кровососа!

Пока мы наворачивали круги по подземельям замка, проклятущий вампир, который успел мне надоесть хуже пареной редьки, прочно обосновался в моих покоях. Притом не абы как, а рядом с девчонками.

— Игнас?

Я постарался вложить в это слово все, что думал о навязчивом внимании этернус, поэтому имя "опекуна" прозвучало вопросом: "какого демона ты сюда притащился?".

Этернус, неохотно поднявшись, склонил голову в учтивом приветствии.

— День добрый, господин Лирой. Добрый день, господин Лаланн. Надеюсь, вы не против немного прогуляться? Я зайду за вами сразу после обеда. Его подадут через четверть часа.

Упырь повернулся в девушке:

— Простите, милая Эрхена, вынужден вас покинуть. Верьте, этот сон правдив. — А затем самым наглым образом подмигнул девчонке.

Такая фривольность уже ни в какие ворота не лезла. Так думал не я один — Рис за моей спиной тихо выругался сквозь зубы. Мы посторонились, этернус еще раз раскланялся и ушел, оставив нас в препаршивейшем настроении. Я глянул на Эрхену. Кажется, она совсем не понимала, что смазливой пиявке на самом деле нет ни малейшего дела до женских прелестей.