Книга Знак ведьмы, страница 32 – Сергей Пономаренко

– Так оно и есть. С чем связан такой пристальный интерес к человеку, который ныне если не умер, то уже стал дряхлым стариком?

– Можно, я пока на этот вопрос не буду отвечать? – сказала я. От выпитого вина слегка кружилась голова, и ничего путного в нее не приходило. Почему я не подготовилась к этому разговору? – Я не хочу лгать, а если назову истинную причину, то она покажется тебе просто фантастической, и ты засомневаешься в том, что я здорова психически.

– Иванна, можешь не рассказывать – никаких обид. Баба Лара, так я ее называл в детстве, была настоящей ведьмой, не по характеру, а по призванию, и вокруг нее все время творилось нечто необычное. Когда я узнал, что она завещала квартиру не мне, вздохнул с облегчением. Мне она для жилья не нужна, а продашь ведьмино наследство – хлопот не оберешься. Так что, думаю, тебе там несладко живется и без всякой чертовщины не обходится.

– Не чертовщина, но иногда сама себе не верю. В этом городе тоже всего хватает. Пока ехала по Питеру на такси, мне водитель такого понарассказывал! О призраках и о посвящении на крыше дома, без чего город тебя не примет.

– Это про дом номер четыре на Гороховой? Красивая легенда, ее когда-то афишировала певица Диана Арбенина из «Ночных снайперов». В самом деле, с его крыши открывается чудесный вид, и на Исаакиевский собор, и на Адмиралтейство. Если хочешь, могу тебя туда повести на экскурсию.

– Мне только по экскурсиям и ходить, – заметила я, недовольная собой: приехала, напрягла человека, не удосужившись предварительно переговорить с ним о цели приезда.

Словно наваждение на меня нашло, и я почему-то была уверена в том, что Любомир сможет мне чем-то помочь. По его словам, он за свою жизнь видел Ларису Сигизмундовну всего несколько раз и доверительно с ней не общался. Выходит, я сюда зря приехала? Тупиковых ситуаций не бывает – бывает тупиковое мышление. А я явно туплю. Что же делать?

– Можем показать фотографию моей маме, вдруг она что-то вспомнит. – На лице Любо читалось сочувствие.

– Было бы здорово. – Я еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Почему у меня все идет вверх тормашками? – Куда надо ехать?

– В соседнюю комнату. Я же говорил, что живу вдвоем с мамой.

– Как-то неудобно получилось – мы тут пиршествовали, а вашу маму не пригласили. – Мне стало неловко, хотя вся вина лежала на Любо.

– В последние годы мама стала затворницей, мне редко удается вытащить ее на прогулку. Ей восемьдесят восемь лет, и весь ужас ее положения в том, что все ее знакомые, подруги, с которыми она поддерживала дружеские отношения, умерли. А новые знакомства она не желает заводить. Я даже приводил к ней психолога, пытаясь помочь выйти из депрессивного состояния, но она закатила истерику – ей показалось, что я хочу ее спровадить в сумасшедший дом. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы она успокоилась. Я предлагал ей разделить с нами ужин, но она отказалась. Подожди здесь пару минут, попробую упросить ее взглянуть на фотографию.

Любо вышел, я осталась одна, сразу почувствовала себя неуютно, словно окружающие меня стены в одно мгновение стали сжиматься. Ужасна пытка одиночеством! Я представила маленькую сгорбленную старушку, маму Любо, живущую воспоминаниями о прошлом. Ей не с кем встречаться, не с кем просто поболтать – все, кто был ей близок, уже находятся в мире ином, и недалеко время, когда придет ее черед туда отправиться.

Любо вернулся, улыбаясь:

– Мама согласилась и ждет нас.

Выйдя из гостиной, мы прошли по длинному коридору мимо нескольких дверей. Заметив мое недоумение, Любо пояснил:

– Я купил у соседей трехкомнатную и объединил две квартиры. Проблему с уборкой решаю с помощью приходящей домработницы. Вот только свою комнату мама не разрешает убирать посторонним и, несмотря на возраст, делает все сама.

Мама Любо оказалась совсем не такой, как я представляла. Это была худощавая старушка с аккуратно причесанными ухоженными волосами, вся такая опрятненькая, с живыми пытливыми глазами. Она совсем не была похожа на затворницу. Старушка сидела за столом, и перед ней лежали раскрытая книга и очки.

– Маргарита Львовна, – представил Любо маму.

Услышав мое имя, она недовольно поморщилась:

– Что за мода давать девочкам мужские имена? Вы, милочка, ни при чем, но ваши родители поступили неразумно. Ведь как назовешь корабль, так он и поплывет. Вижу по отсутствию на пальце обручального кольца, что вы не замужем. А вы уже не совсем юная девушка. – Она осуждающе покачала головой.

– Мама! – воскликнул Любо.

– Мне двадцать восемь… – Я не сочла нужным скрывать свой возраст.

– Вот про это я и говорю. В ваши годы вы должны уже иметь детей, а не ходить в невестах. Жених-то есть у вас?

Старушка, не обращая внимания на Любо, гнула свою линию. Похоже, это ей доставляло удовольствие – на ее белых щечках появился румянец. Она достала из футляра другие очки, надела их и уставилась на меня. Наверно, очки, лежавшие рядом с книгой, были предназначены только для чтения.

– Жених есть. Маргарита Львовна, – я решила сразу перейти к делу, – посмотрите на эту фотографию. Вам знаком этот человек?

Старушка взяла фотографию, внимательно ее изучила, отрицательно покачала головой и протянула снимок мне:

– Нет, впервые вижу. А почему, милочка, вы считаете, что я могла его знать?

– Он был знакомым Ларисы Сигизмундовны, это Григорий Метелкин.

Старушка вздрогнула, взяла в руку фотографию и вновь стала ее рассматривать.

– Вот он какой – Гриша Метелкин! Нет, я его не знала, но от своего мужа Дмитрия много слышала о нем. – Теперь старушка с жадным любопытством рассматривала фотографию, затем перевернула ее и громко, с видимым удовольствием прочитала имя на обороте: – Григорий Метелкин.

Я ощутила внутреннюю дрожь, сердце забилось чаще, как, наверное, у охотника, выследившего дичь, или рыбака, заметившего по поплавку поклевку.

– Раз вам имя знакомо, вы, наверно, что-нибудь сможете рассказать об этом человеке?

Старушка задумалась.

– Дмитрий считал его исчадием ада, из-за него в конечном итоге погибла его мать. Мария Сигизмундовна по советским законам не была замужем – она обвенчалась с Владиславом Панкратовым в церкви, и никакого другого документа у нее не было. Это произошло здесь, тогда этот город назывался Петроградом, по улицам ходил одурманенный, ликующий народ: царизм пал и наступила эра свободы, демократии и всеобщего благоденствия. Но почему-то эра благоденствия очень скоро переросла в эру бесконечных проблем: стало совсем плохо с продовольствием и топливом, порядка не было. Вечерами было опасно выходить на улицу. И виноватым оказалось переходное Временное правительство. Мария родила Диму, а Владислав Панкратов, боевой офицер, награжденный двумя Георгиями, когда начались репрессии против бывших офицеров и дворян, ушел воевать в Добровольческую армию – сначала к Корнилову, а затем к Колчаку. С тех пор она его не видела. Уже в тридцатые годы к ней стал захаживать Григорий Метелкин, он сообщил ей по секрету, что служил вместе с ее мужем и что тот погиб в Сибири, сражаясь в отряде капитана Сатунина.