Онлайн книга «Большая книга ужасов 2012»
– Очнулся вроде, – сказал отец. – Молодец. Так головой приложиться. И фингал… Болит? – Кровь… – прошептал Круглов. Отец поглядел на потолок. – Какая еще кровь, как маленький, честное слово… Надо меньше всякой лабуды читать, тогда и мерещиться не будет. На чердаке труба лопнула. А там у меня мешок мареновой краски с ремонта оставался, вот тебе и кровь. Весь дом теперь в разводах. Ремонт можно заново начинать. – Только не сейчас, – помотала головой мать. – Я от предыдущего еще не отошла, а ты опять хочешь. Давай просто просушим. – А это? – отец указал на стены. – Пусть. До лета потерпим… Круглов пощупал голову. – Приложился, – кивнул отец. – Ну-ка, следи за моим пальцем! Отец принялся двигать пальцем, справа-налево, слева-направо, парень ворочал глазами. – Тошнит? – спросил отец. – Нет. – Значит, все в порядке, сотрясения нет. У тебя такая же крепкая, как у меня, голова. А у нас тут, как видишь, море. Отец обвел взглядом холл. Круглов оглядел гостиную вслед за ним. С потолка крупными каплями капала вода. В тазы, в ведра, в стаканы, в вазы, в банки. Неприятного красного цвета. Она растекалась и по стенам, сочилась по обоям тоненькими бордовыми ручейками, и на полу тоже, поверх японского паркета бродили волны, плавал мусор, тарелки и другие мелкие предметы. – На чердаке вообще чуть ли не полметра, – сказал отец. – Надо насос покупать, откачивать. Или само стечет, а? – Знаешь, у нас дети, – напомнила мать. – А здесь такая влажность, что волосы уже сушить надо. Так что поедешь покупать. Круглов сел. – Весь дом залило, что ли? – спросил он, потрогал глаз, вроде чуть лучше. – Весь, – сказал с каким-то удовольствием отец. – У нас раньше такое часто случалось, когда мы в коммуналке жили. Здорово так – затопит, а ты сидишь на диване весь день и в школу не идешь, потому что зима, а обувь вся промокла и замерзла. В туалет на бабушке ездил, на закорках… Отец развспоминался о детстве, когда мороженое было сладким, пепси-кола настоящей, а Новый год праздником. – Этот потоп нам еще аукнется, – сказала мать. – У Феди в комнате все игрушки отсырели, придется выкидывать. – Да, много придется выкидывать, хорошо хоть мебель удалось спасти… Они стали обсуждать грядущий ремонт, и Круглов отметил, что мать тоже довольна – теперь у нее есть занятие на год вперед: четыре месяца планировать ремонт в деталях, обсуждать дизайн с тетей Розой и с бабушкой из Новосибирска, четыре месяца на закупку, четыре – на сам ремонт, вот оно, счастье. Федул свесился из коляски и принялся гонять половником по воде миску. – Я пойду спать, пожалуй, – сказал Круглов. – Что-то я… Голова у меня… Болит. Мать быстро сбегала на кухню, принесла пакет замороженного горошка на смену фасоли, положила ему на голову. – Спасибо, ма. Он поднялся к себе. Сыро и холодно. Система отопления отключилась плюс влажность. Хорошо, есть буржуйка. На буржуйке настоял сам Круглов, хотя отец и мать были очень против и сдались лишь после того, как он собственноручно выложил угол комнаты силикатным кирпичом. Витька подтащил кресло поближе к буржуйке, закинул внутрь пару поленьев и полил жидким парафином, кинул охотничью спичку. Загорелось почти сразу. Он устроился в кресле, зевнул. От печки распространялось тепло, Круглов вытянул ноги и расположил их на кирпичах. Немного болела голова, ныли ноги. Протянул руку, снял с печки жестяную банку с солеными орешками. Стал грызть. Потоп не очень ко времени, он сегодня собирался как раз перейти ко второй фазе и уже наметил действия… А теперь сидел возле печки и чувствовал, что ему совсем ничего не хочется. Да, болела голова, и Круглов вдруг подумал, что зря он связался с этой Сомёнковой. Толку от нее никакого, а ему возни вагон, по лесам бегать с аккумулятором, удовольствие не из первых. Хотя он слово дал, теперь отказываться неудобно, все, последний раз с бабами связывается, они друг друга ненавидят, а он мучайся… Тепло постепенно растекалось от ног выше, Круглов кутался в плед, шевелил пальцами, ощупывал ими кирпичи. Размокшие стены парили клеем, от которого першило в горле и хотелось пить. Вообще, эта Любка должна была уже испугаться, во всяком случае, задуматься точно. Теперь оставалось подтолкнуть, и на коньках в ближайший месяц Любка станет неровно стоять… Отклеился канделябр, грохнулся на середину комнаты, Круглов не стал оглядываться, ну канделябр, ну ладно. Одним разрушением больше, одним меньше, вон, картину с Ктулху залило красным, а это произведение искусства, между прочим… Хотя она стала, пожалуй, лучше. Зловещей. А вообще комната пострадала, конечно. Все эти пятна по стенам… «Не буду чинить, – решил парень. – Пусть все так и останется, в разрухе. Надо только обои ободрать, стану жить в первобытности. Печка, дрова, примус заведу. Хорошая, кстати, идея с печкой была…» Проснулся Круглов от плача. Орал Федул. Вообще-то за год Круглов уже успел привыкнуть к Федулу, к его крикам и капризам, однако так брат не орал уже давно. Собственно, он даже не орал, а рявкал. Так было один раз – когда Федул умудрился опрокинуть на себя кружку чая, а сейчас-то что… Парень выбрался из кресла и направился в детскую. По коридору прошлепал отец с бутылкой молока. – Что случилось? – спросил Круглов. Отец не ответил, пробежал до конца коридора и нырнул в детскую. Круглов подошел к двери с зайчиком, заглянул. Мама бродила по комнате с Федулом на руках, покачивала его, потряхивала, что-то напевала. А Федул орал. Громко так, у Круглова зазвенело в ушах, звук проскочил из правого в левое, отдался в зубах. Брат извивался, как большая рыба, мать его с трудом удерживала, отдала отцу, сама выскочила из комнаты. Выглядела она страшно, видимо, тоже не спала целую ночь. – Что? – спросил Круглов во второй раз. – Не знаю… Как с цепи сорвался… Мы решили вызвать «Скорую». Ты как себя чувствуешь? Как голова? Как глаз? – Нормально… Шумит только, кажется, в ухе… – В школу не ходи, – разрешила мать. – Я потом позвоню. Хоть что-то хорошее. Он вернулся к себе. Из-за леса вытягивался рассвет, комната приобретала апельсиновый цвет, Федул продолжал орать. Круглов надел наушники. И вдруг понял, что музыки никакой не хочется. Тишины бы. Он попробовал лечь в кровать, но оказалось, что лечь туда невозможно: и матрас, и белье, и подушки с одеялами – все пропиталось водой. Парень попробовал снова устроиться у печки, но не получилось, сиделось как-то не так, неудобно. И он принялся бродить по комнате, скрипя ламинатом и выдавливая из-под пластин красные пузыри. Хотелось, чтобы как-то начала работать голова, но она не работала, только гудела и свистела, и удивительным образом горели уши. |