Онлайн книга «Царская сабля»
– Опа! – присвистнул Илья. – И где токмо люди таких родичей берут? Я тоже царского дядьку в дядья себе хочу! – Да никакой он Иоанну не дядька, – попытался отрицать Софоний, – это он только царице сродственник… Но ответом ему был лишь веселый общий смех. В трапезной холопы немного прибрались, выкинув трупы во двор, подметя обрывки веревок и подтерев кровь. Однако как раз в трапезной незваные гости успели напакостить меньше всего, так что много времени приборка не отняла. В остальных же комнатах и во дворе… Страшно подумать! – Платошка, – позвал холопа Басарга. – В погребе мед еще стоит. Как ворота и дом запрете, выпей с друзьями, да спать ложитесь. Не будем ничего делать до утра. От хорошего отдыха толку больше будет. – Надеюсь, на нашу долю тоже угощение найдется? – поинтересовался Илья. – Матрена? Что ты там таишься? – вывел книжницу из-за стола перед очагом Софоний Зорин. – Ныне бояться боле нечего… Да и не тебе страх изображать! Спасительница наша… Отныне располагать можешь мною, как только пожелаешь! Твой слуга навеки… В порыве благодарности боярин преклонил колено и почтительно, легким целомудренным прикосновением, поцеловал ей руку. – Да, если бы не ты, милая… – согласился Тимофей Заболоцкий и опустился рядом, поцеловал руку книжнице: – Твой слуга навеки. – Отваги в тебе, Матрена, не всякий муж такой похвастаться может, – подхватил Илья и упал на колено третьим: – Целую ручки! Твой слуга навеки! Тут уж Басарге Леонтьеву оставалось делать только одно… Он остановился рядом со своими побратимами, послушно склонил колено перед малиново зардевшейся девкой и принял в ладонь протянутую ею руку. – Твой слуга навеки! – запечатлел он поцелуем свою не совсем искреннюю клятву. – Кабы не ты, не был бы из нас живым никто… – Так что, по пивку? – напомнил поднявшийся Булданин. – Пивной хмель он лучше любой сон-травы человека с ног сшибает. По пивку, и спать? В этот раз и вправду дольше двух ковшей пива посиделки не затянулись. Всем обитателям дома изрядно досталось, все устали и все нуждались в отдыхе. Первой поднялась книжница, сказав, что пойдет искать свободную светелку, через полковша пива вслед за ней отправились Илья и Софоний, Тимофей задержался еще всего на чуть-чуть, зачерпнув себе для надежности еще половину ковша хмельного варева. Басарга накрыл опустевший наполовину бочонок крышкой, но убирать не приказал и пошел к себе, оставив недопитое пиво на столе. Главная его горница – та, что с печью, – оказалась разгромлена начисто. Сундуки вытряхнуты и разломаны, внутренние оконные рамы вывернуты, половые доски по углам и вдоль стен надрублены и оторваны, в высоком шкафу пробиты все стенки и дверцы. Примерно так же выглядела и вторая комната, а вот опочивальня на диво уцелела. Не пострадали ни стол, ни сундук, в котором боярин хранил свою скромную казну и «Готский кодекс»; и даже драгоценная царская сабля осталась висеть на стене на своем месте. Да и постель никто не распорол, дабы проверить содержимое перины. Похоже, прятавшийся здесь Тришка-Платошка настолько удачно отвлек на себя внимание душегубов, что они забыли про главную цель своих поисков. За одно это холоп заслуживал прощения. Ведь он, жалкий трусишка, участия в схватке во дворе так и не принял… На всякий случай Басарга сундук все-таки открыл, содержимое проверил. Все осталось на месте. Значит, обыскивать трупы в поисках своего добра не придется. Если тати чего и украли – то не у него. Боярин Леонтьев осторожно разделся, саблю царскую сунул под подушку. Пережитые события научили его осторожности, и, не опоясавшись, он теперь даже до ветру бы и то не пошел. Медленно опрокинувшись на постель, Басарга утонул в нежной перине, ласково обнимающей избитое тело. Дом, всего час назад переживший жестокую сечу, погрузился в полный покой и темноту, и только в горнице второго этажа слабо поскрипывали половицы и медленно двигался огонек масляной лампы. – Кто здесь? – спросил боярин, уже догадываясь о будущем ответе. – Страшно одной в светлице, прямо ужас, – вошла в его опочивальню книжница. Она была в одной исподней рубахе, прочие вещи несла в руке. – Мерещится постоянно, будто лезет опять кто-то, бьет, зарезать хочет. Да еще пол скрипит, ветер воет. Страсть… Она положила свои вещи на сундук, лампу пристроила на подставку над столом. – Притиснуться к кому-нибудь хочется. Чтобы обнял, к себе прижал, защиту пообещал… – Она через голову стянула с себя рубаху. – Так ведь в доме женщин нет. Везде кобели одни, им не доверишься. И токмо ты един чист и целомудрен, ако Сергий Радонежский, боярин. С тобою рядом за честь свою беспокоиться ни к чему, с тобою даже в одной постели рядом и то безопасно, ровно в келье монастырской. Басарга так и не понял: говорит ли книжница всерьез или столь утонченно изгаляется над его верностью искренне любимой княжне? А еще он не понимал, что следует делать приличному боярину, когда к нему в постель с чисто московской наглостью лезет незваная купчиха? Девка хапнула Басаргу за плечо – и боярин невольно вскрикнул от боли. – Что? – встревожилась Матрена, откинула одеяло и охнула, вскинув руки ко рту: – О боже, да на тебе живого места нет! Бедный ты мой… – Да уж, постарался душегуб поганый, – поморщился молодой воин, которому каждое движение причиняло сильную боль. – Не бойся, я тебя сейчас вылечу, – шепнула девушка и прикоснулась губами к темному, почти черному, кровоподтеку на груди. Боярин чуть слышно охнул – но еще не от боли, а от ее ожидания. На самом деле касания книжницы были легкими, почти невесомыми, а губы – прохладными и чуть влажными. Матрена покрыла своими поцелуями одну его рану, другую, третью, ее руки скользили по телу молодого воина, касаясь почти не пострадавших ног и живота. Очень быстро боль действительно ушла, сменившись позорящим душевные чувства Басарги, приземленным, сладким томлением. Нет, он не хотел иметь ничего общего с базарной торговкой, он пытался думать о своей княжне, защищаясь ее образом от бесстыдных приставаний, – но низменные плотские желания стараниями гостьи быстро и уверенно затапливали его высокие душевные устремления. Боярину не пристало жеманиться, словно девке, – и Басарга мужественно молчал, не прося пощады. Ему бы вполне хватило сил отпихнуть, решительно погнать Матрену, но после всего того, что сегодня совершила книжница, поступать с ней грубо боярин тоже не решался. Гостья же явно осознавала свою неприкосновенность и пользовалась ею в полной мере, лаская беззащитную жертву и жалея, целуя ее, играя горячими пальцами. – Ч-черт!!! – Плотина рухнула, сломав запреты, и Басарга все-таки использовал супротив гостьи всю свою мужскую силу. Но не для того, чтобы выкинуть за дверь, а чтобы опрокинуть ее на спину и зажать горячие губы своим ненавидящим поцелуем и показать, кто действительно женщине хозяин и господин в этом мире, в этом доме и в этой постели… |