Книга Первач, страница 96 – Кирилл Юрченко

— Справа. Видите, там что-то торчит. Это лопасть вертолета. А вон, дальше кабина пилотов. Надо обойти сзади…

Разумеется, ничего там не могло быть, в этой сплошной пелене тумана. Но Гузенко находился в том состоянии, что предложенный вариант тут же был подхвачен его воображением, и нарисованная картинка сразу возникла в голове. Возможно, обильно приправленная подробностями, поскольку майор даже задохнулся от изумления и готов был вскочить. Тихон дорого дал бы ради того, чтобы хотя бы одним глазком посмотреть на то, что увидел Гузенко, от которого он не ожидал такой реакции.

— Надо же! Совсем немного не дошел! — воскликнул майор. — Посмотри! И туман совсем разогнало!

Он хотел приподняться, но испугался боли и, заскулив, упал на камни.

— Что ты как девчонка. Встань! — отбросив учтивость, прикрикнул Тихон.

— Как встать? — промямлил майор. — Я не могу. У меня нога…

— Дурак. Ты разве не понял? — продолжал кричать Тихон. — Это Полоса испытывает тебя!

Обескураженный майор посмотрел на свою ногу. Тихону с непривычки пришлось постараться, чтобы принять на себя часть адской боли Гузенко и помочь ему встать, незаметно подпитывая силой своей энергии.

Так, поддерживая майора, Тихон помог ему сделать несколько шагов. Всего несколько, но Гузенко казалось, что они прошли с десяток-другой метров, обогнули вертолет и теперь стояли перед входом в разбитый фюзеляж.

— Где же капсулы? — поискал взглядом Гузенко. Тихон как-то забыл про них. Но это не страшно.

Только Алекс Эджертон знал, что заряд и детонаторы не могли находиться на борту, а майору таких подробностей знать не требовалось.

— Да вот же они! — и он показал на ряд камней, лежавших под ногами.

В податливом воображении майора они оказались так похожи на цилиндры настоящих капсул, что Гузенко, не скрывая радости, резко двинулся вперед, и Тихону непросто было удержать его на ногах.

— Погоди, не так быстро. Никуда они от нас не убегут.

— Да, да. Не убегут! — Гузенко, облизнул высохшие губы.

Должно быть, ему казалось, что он внутри металлической оболочки, грозящей опрокинуться от любого неловкого движения. Осторожно балансируя руками, он приблизился вплотную к камням и присел на землю.

— Сумеешь запустить таймер? — шепнул сзади Тихон.

Улыбка исчезла с лица Гузенко.

— Нет… Я решил, что выстрелю в детонатор.

Тихон не представлял, можно ли таким способом взорвать цилиндры. Но если майор так уверен…

— Очень грамотно! — поддержал он.

Гузенко вызывал у него жалость, но, с трудом вбирая в себя боль майора, Тихон понимал, что нужно идти до конца.

— Ты должен сделать это, — настойчиво сказал он.

Рука Гузенко потянулась к кобуре. Пальцы заметно дрожали.

— А ты? Я хотел все сделать один. Ты должен уйти, — сказал он. — Это касается только меня.

— Послушай, наивный ты человек. Неужели ты полагаешь, что от моего тела останется хоть что-нибудь, даже если я уйду на пару десятков километров?

— Значит, ты со мной…

— Меня здесь нет. Я лишь воображение. Но ты можешь говорить со мной. Я тебя слышу.

Податливый разум Гузенко принял и это продиктованное Тихоном условие.

— Сколько в них силы, — сказал майор, коснувшись одного из валунов стволом пистолета. — Ни за что не поверить, что в таких небольших устройствах может быть сосредоточена огромная энергия. Раз!.. И нету целого города. А тут их три штуки… Сколько заразы вырвется наружу. На десять поколений хватит. Никто здесь не выживет. Никто больше не придет сюда и не выйдет отсюда… А я… Я выполню свой долг.

Гузенко вдруг замолчал. Теперь он дрожал всем телом.

— Нет, я не могу… — он отвел пистолет.

— Боишься?

Майор спрятал голову в плечи:

— Странно… Куда-то пропала уверенность. А что если это ошибочное решение? И я сделаю только хуже?..

Он тяжело сглотнул и посмотрел на Тихона.

— И потом… Я не хочу умирать. Я не знаю, за что я умру. За добро или за зло?..

На глазах у него появились слезы.

— Это несложно проверить, дружок, — сказал Тихон. — Давай-ка доведем дело до конца. Не для того ты здесь, чтобы отступать.

Мысленно взяв Гузенко за руку, он надавил на пальцы, державшие пистолет. И ощутил сопротивление. Чем сильнее напирал Тихон, тем крепче была решимость майора Гузенко отказаться от задуманного. Эмоционально майор пробежал эстафету от легкого страха до остервенелого исступления, с которым противостоял нажиму Тихона. И эта последняя эмоция, по воле действовавших в Полосе законов, оказалась такой сильной, что обожгла Злотникова. Его отбросило от Гузенко. Мгновенно разорвалась меж ними связь, и к майору вернулась вся его боль. Выронив пистолет, с ревом тот едва не упал спиной на камни, но, опомнившись, Тихон успел подхватить его…

Гузенко плыл в океане, как будто проходя все стадии жизни — от одноклеточного пузырька к человеку. Он долго не мог успокоиться, не понимал, где он, что с ним. Отпущенная на свободу боль стала неукротимой, и Тихон в одиночку не справился бы с ней. Вспомнив о Жанне, он позвал ее, прибегнув к силе внутреннего голоса. Она быстро нашла их в тумане, хотя Тихону это время показалось бесконечным. И только вдвоем они смогли усмирить Гузенко, остановить его бессвязный ор и вывести на волну спокойствия. Тихон подсказывал, что делать, и Жанна все с точностью повторяла за ним.

Наконец, майор пришел в себя.

— Сержант! Как ты здесь… — он с недоверием посмотрел на Жанну, а затем на Тихона. — Так это было наваждение?!

Он осмотрелся, постигая то, что произошло с ним. Слезы лились от вновь проснувшейся боли.

— Ты-ы-ы!.. Это все ты?! — выпучив глаза, он пополз на Тихона. — Выставил меня на посмешище! Устроил клоунаду! Что ты сделал с моими людьми?..

Ярость закипала в нем, и ответной реакции не пришлось долго ждать. Майор задрожал еще сильнее, чем в тот момент, когда собирался выстрелить в детонаторы. Тихон и Жанна молча наблюдали, как он справляется с приступом.

Наконец, Гузенко задышал ровно. Сквозь зубы он процедил:

— Ты видишь, я почти спокоен. Ты научил меня. И это, оказывается, несложно. Я не ненавижу Полосу! И тебя не ненавижу, — он усмехнулся. — И она ничего не делает со мной! А я все-таки считаю, что ей не место на нашей земле.

Он замолчал, прислушиваясь к своим ощущениям.

— И она ничего не делает со мной! — повторил майор. — А между тем, я хочу уничтожить ее! И я сделаю это! Не сегодня, так завтра! Послезавтра. Когда-нибудь…

— Но зачем? — устало произнес Тихон, присаживаясь рядом.

Гузенко подполз ближе. Подтянул раненую ногу и приподнялся на другом колене, схватил Тихона за плечо, желая подняться. Лицо майора было почти на одном уровне с лицом Тихона, и Злотников отчетливо видел его глаза — пустые, словно подернутые каким-то дурманом. Майор обнял его за плечи. Руки его приблизились к шее Тихона.