Онлайн книга «Меченый»
|
Брат Ансельм заставил себя пьяно икнуть и толкнул кружку к краю стола. Дабы одной из лучших «прелестниц мэтра Бишера» было удобнее ее наполнять. Ага, не тут-то было: выпустив из рук горлышко кувшина, подавальщица вдруг развернулась на месте и залепила увесистую затрещину плешивому мужичку, сидевшему за соседним столом и посмевшему бесплатно дотронуться до ее задницы. – Сильна… – полюбовавшись на бессознательное тело, улетевшее в проход, восхищенно выдохнул брат Рон. Потом достал из кошеля несколько копий и со всего размаха припечатал их к столу: – Эй, Агнешка! А поворотись-ка сюды!!! Казалось, что расслышать звук удара монет о столешницу в том гомоне, который подняли собутыльники плешивого, было невозможно. Однако не прошло и мгновения, как «прелестница» оказалась стоящей лицом к иерарху! И не просто стоящей – на ее лице играла ослепительная улыбка, глаза масляно блестели, а правая рука как бы невзначай оглаживала могучую грудь. Видимо, демонстрируя ее размеры и вес… – Хо-о-ороша-а-а!!! – плотоядно оглядев формы подавальщицы, простонал брат Рон. Затем почесал висок, прикрытый буклями парика, и ткнул пальцем в обе кружки: – Вина-то налей! А то глотки пересохли… Девка томно облизнула губищи, сгребла со стола монеты, игриво прогнулась в пояснице и начала по одной ронять их в вырез сарафана. А когда они закончились, «неловко» поправила выбеленную ткань. Так, чтобы оба состоятельных гостя могли полюбоваться огромными темно-коричневыми ареолами и призывно торчащими сосками… Брат Рон сглотнул, рванул ворот колета и очень правдоподобно изобразил пробившее его желание: – Какая женщина… – А то ж!!! – гордо усмехнулась Агнешка и наклонилась вперед, чтобы «его милости» было удобнее разглядывать ее бюст. И чтобы он быстрее дозрел до приглашения «в светлицу». Его преподобие осторожно подергал себя за накладную бороду и раздраженно заворчал: – Девка как девка! Займись делом, дурень!!! Рон, изображающий приказчика, виновато опустил взгляд и сокрушенно вздохнул: – Да, хозяин! Потом повернулся к прелестнице и вздохнул еще жалобнее: – Жаль, но сегодня не получится. У меня дела. В его голосе прозвучало такое искреннее сожаление, что девка с ненавистью посмотрела на Ансельма, фыркнула и повернулась задом к их столу. Естественно, забыв про пустые кружки. Пришлось напомнить: – Вина-то налей, дуреха! Налила. Потом грохнула кувшином о столешницу и унеслась в самый дальний угол таверны. К столу, от которого доносился многоголосый рев: – Ха-а-азяин! Ышшо пива-а-а!!! – Набрались… – очинив очередное перо, негромко пробормотал иерарх. – А брат Семак уже забыл родную мать [118] . Его преподобие вгляделся в багровое лицо «наемника», оценил пластику его движений и отрицательно покачал головой: – Пьян. Но держит себя в руках. – Думаете? – Рон недоверчиво приподнял бровь. Ансельм пожал плечами. Потом еще раз оглядел каждого из братьев-Защитников, проходящих испытание, и пододвинул к себе блюдо с мясом: до вечера было еще далеко. А пить на пустой желудок, тем более такую дрянь, – чревато. К часу волка в таверне мэтра Бишера стало тихо: большинство горожан разошлось по домам, постояльцы и клиенты «прелестниц» отправились в номера, а те, кто проиграл битву с Онгоном [119] , успели уснуть. Кто на полу, кто на лавках, кто – уткнувшись лицами в столешницы. Розы, оставшиеся не у дел, устало бродили по залу, убирая со столов и замывая кровавые пятна, оставшиеся после драки. Дюжие вышибалы, честно отработавшие свои деньги, выпроваживали последних посетителей. А сам хозяин клевал носом за стойкой, изредка просыпаясь и недоуменно поглядывая в сторону засидевшегося купца и его приказчика. Брат Ансельм не обращал на его взгляды никакого внимания: он неторопливо потягивал вино и поглядывал на брата Рона, продолжающего водить пером по пергаменту. Наконец, ему это надоело: – Долго еще? – Почти закончил, ваше преподобие, – еле слышно пробормотал Рон. – Описываю поведение последнего брата. Глава Ордена кивнул, подождал, пока иерарх присыплет пергамент песком, а потом негромко буркнул: – Братья-Защитники вели себя, как настоящие наемники, и, по большому счету, ни разу не выбились из образа. Если после беседы с братьями-Надзирающими окажется, что они остались тверды в Вере, то можно будет считать, что с воздействием на их души мы не ошиблись. А вот организация контроля их поведения никуда не годится. Вместо того, чтобы записывать то, что они творили, самолично, тебе надо посадить в зал пару тех же Надзирающих. Память у них что надо, запомнят все до последнего взгляда, слова и жеста. Далее, чтобы случайно не попасть под горячую руку новоявленных наемников, надо выкупить пару-тройку подходящих постоялых дворов, поставить туда верных тебе людей и оборудовать места для наблюдения. А также подобрать девок, способных не только раздвигать ноги, но и думать. – А думать-то им зачем, ваше преподобие? – удивился иерарх. Ансельм криво усмехнулся и мотнул головой в сторону лестницы, ведущей к светлицам «прелестниц» мэтра Бишера: – Как считаешь, чем сейчас занимаются наши доблестные братья-Защитники? – Испытывают дух податливой женской плотью, – тут же ответил брат Рон. – Хорошо сказал. А главное, правильно! – усмехнулся глава Ордена Вседержителя. – Для большинства из них это испытание – самый сильный соблазн из всех тех, которые ждут в мире. Повторю еще раз – САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! А мы его не контролируем. – Да, но Надзирающие… – Надзирающие в состоянии найти только те грехи, которые братья уже совершили. Или те, до которых додумались… – раздраженно поморщился глава Ордена Вседержителя. – А какие тут грехи? Этим девкам нужны только деньги. В глазах брата Рона мелькнуло понимание: – Вы хотите их провоцировать? Ансельм утвердительно кивнул: – Да. Ибо выпускать в мир тех, кто недостаточно силен духом, я не собираюсь… Иерарх уважительно склонил голову: – Преклоняюсь перед вашей мудростью… – Свеча почти догорела! Поменять? А, ваш-мл-сть? – поинтересовалась пробегавшая мимо подавальщица. – Не надо. Мы сейчас уйдем, – мотнул головой Ансельм и снял с пояса кошель. На следующее «утро», открыв глаза, брат Ансельм непонимающе уставился на солнечный лучик, бьющий в стену точно на полдень [120] , потом вспомнил, во сколько лег спать, и вздохнул: желание лично увидеть начало Великой Аскезы для первого десятка братьев-Защитников сыграло с ним злую шутку. И «съело» почти весь день. |